№ 1, которая ещё с советских времён ютилась сбоку припёку, на торце здания мэрии – бывшего горсовета.
Там негде было присесть, редкие посетители стояли, опираясь локтями на высокие столы с мраморными круглыми столешницами. Кормили по-студенчески: беляшами, пирожками с капустой или с повидлом, иногда сухощавой жареной рыбой и сизым рассольником с перловой крупой. Из какого-то военно-промышленного бака устрашающей величины наливали чай, пахнущий вчерашней баней, или бережно разбавленное какао.
Турбанов пристраивался к угловому столику возле окна и, пока жевал свои пирожки, отхлёбывая из гранёного стакана, всегда поглядывал сквозь мутное стекло на площадку напротив мэрии, окаймлённую по периметру начальственной автостоянкой. Что характерно, когда он шёл сюда обедать, его абсолютно не интересовал этот казённый участок, плевать он на него хотел. Но стоило ему оказаться внутри пирожковой, за привычным столом, как вид из окна превращался в тягучий и таинственный многосерийный фильм, который хотелось смотреть ежедневно, месяцами и годами, что зритель Турбанов, собственно, и делал почти без отпусков.
Там длились штрихпунктирные сюжетные линии с выразительными пробелами и действовали беспризорные герои, за которыми хоть кто-нибудь должен же присмотреть. Нельзя было не удостоить внимания пожилую уборщицу мусора, которая при любой погоде ходила в лохматом мохеровом платке и толстом комбинезоне камуфляжной раскраски. В промежутках, свободных от подметания и соскребания, она просто озирала доверенный ей ландшафт, чтобы вовремя подбирать каждый пригнанный ветром палый листок или неучтённый окурок.
Был один нештатный случай, когда на стоянку прибыл броневик мэра. Площадку немедленно зачистили от всех, кроме дворничихи в камуфляже, которая смотрелась как легальная часть пейзажа. В опасных наружных условиях охрана готова к любому вероломству, но даже она слегка дрогнула, когда женщина рванула навстречу градоначальству и сбивчиво заговорила, указывая пальцем куда-то назад. Мэр города отлично владел собой, он улыбнулся простой горожанке и пожал её простую народную руку, после чего уборщицу плавно уронили наземь и оттащили в сторону, как мешок с овощами.
Иногда здесь швартовался лазоревый «Бентли Экстра Континенталь»; таких машин было две штуки на весь город, и обе принадлежали торговой сети «Родина», которая включала уже тридцать девять супермаркетов, а «Родина» всё возводила и возводила новые – целыми кварталами, одним сплошным прилавком под единой гордой вывеской «Родина». И, понятное дело, это не могло бы свершаться без чуткого пригляда городских властей.
Наблюдательный Турбанов, к примеру, точно знал, что в первый понедельник каждого месяца, ближе к концу обеденного перерыва, когда он уже допивает чай, в запылённом кадре за окном обязательно всплывает автомобиль небесного цвета, глушит мотор и ждёт – из машины никто не выходит. Затем на крыльце мэрии, между гранитными колоннами появляется хмурый, страшно озабоченный
