“Зиме подходит грустная. Я знаю одну, про ведьм и духов”.
Вторя Шекспиру, вилы продолжали: “Жил бедный человек вблизи кладбища. Я буду шепотом, совсем тихонько, чтобы сверчка не напугать – он спит”.
Было тихо, как будто всё боялось разбудить сверчка, никого не было, и вдали аллеи я увидел ярко-красную точку, быстро идущую женщину в красном пальто. Направляясь к выходу, она убегала от меня, я прибавил шагу, успел разглядеть черные блестящие волосы, волной лежащие на поднятом воротнике, но красная точка мгновенно исчезла за воротами сада, так что когда я из ворот выбежал, то не увидел ничего, кроме трамвайных путей, “билого” пустыря Белой горы и мелкой манки сыплющегося сверху снега. Обратно я поехал на трамвае.
Холода прошли, в начале марта очень смутно повеяло, как у нас в конце апреля, весной. Мне уже вскоре предстояло уезжать, и, в последний раз зайдя в Воянов сад, я увидел, что лед в бассейне фонтана растаял и красные рыбы снова тычутся в каменное дно своими тупыми губастыми рыльцами.
“Ну, как жизнь, звезда?
Алла Демидова
Помню, когда мы только начинали, у нас возник разговор о славе. Нас никто не знал, но мы хотели прорваться. И тогда Высоцкий сказал, что известность нужна, чтобы пускали в рестораны, а я возразила, что слава необходима актеру только для того, чтобы узнавали проводницы поездов.
Дело в том, что какое-то время я почти жила в “Красной стреле”, когда снималась на “Ленфильме” в “Степени риска” и “Живом трупе”. Это было время ранней Таганки. Спектаклей в репертуаре было мало, занята я была практически во всех, и Любимов нас отпускал на съемки только в “свободное от работы время”. Как нетрудно догадаться, времени этого почти не было. Выходной день в театре был по средам, а у меня на вторник с билетами была проблема, и если нужно было ехать неожиданно, то нужно было договариваться с проводницей – естественно, за деньги, – чтобы она пустила на свое служебное место или если кто-нибудь из пассажиров опаздывал и его место освобождалось. Но желающих безбилетников было много, и предпочтение оказывалось знаменитостям. Иногда случались смешные истории. Одну из них рассказывала актриса Валентина Талызина, как однажды ее, безбилетную, опоздавшую на свой поезд, узнала сердобольная проводница “Стрелы” и приютила у себя в купе, а через какое-то время, внимательнее присмотревшись, разочарованно вздохнула: “Нет, все-таки не Алиса Фрейндлих!”
Меня тоже вечно с кем-то путали или вообще не узнавали. Хотя “Щит и меч” уже вовсю шел на экранах. И “Дневные звезды”, и “Чайковский”. Но сами слова – “Ленфильм”, “актриса”, “киносъемки” – действовали на железнодорожных работников безотказно. И обычно какая-нибудь купейная полка с сыроватым, еще пахнущим прачечной бельем обязательно для меня находилась. Тогда я так уставала, что засыпала мгновенно. И ночь в поезде пролетала как один миг. Впрочем, не всегда.
Однажды
