бывало, дыханьем согреть
Не удастся ей сумрак густой,
Молодою ждала умереть,
И она умерла молодой.
От проезжих дорог в стороне
Есть кладбище, на нем – островок,
И в гробу, как в дубовой броне,
Спит царица без слез, без тревог,
Спит и видит сквозь землю – насквозь -
Кто-то светлый склонился с мечтой
Над могилой и шепчет: “Сбылось,-
И она умерла молодой”.
Этот, грезой молящийся, – кто?
Он певал ли с почившей дуэт?
Сколько весен душой прожито?
Он поэт! Он поэт! Он поэт!
Лишь поэту она дорога,
Лишь поэту сияет звездой!
Мирра в старости зрила врага,-
И она умерла молодой.
1909. Май
НЕТ НИЧЕГО
Молодость кончилась как-то сразу.
Ночью увяла в саду сирень.
Я не влюбляюсь больше ни разу.
Даже лениться, лениться – лень!
Было когда-то все голубое:
Негодованье, порыв, тоска.
Было когда-то все молодое,
И безразличье – теперь, пока…
Но если “пока” – навек, без срока?
Удастся ль в “опять” претворить его?
Надеюсь безумно! хочу жестоко!
И нет ничего, как нет ничего!..
1914. Сентябрь
Мыэа Ивановка
ЗАГОРНОЙ…
В столице Грузии загорной,
Спускающейся по холмам
К реке неряшливо-проворной,
Есть милое моим мечтам.
Но тем странней мое влеченье
В те чуждые душе края,
Что никакого впечатления
От них не взял на север я.
И тем страннее для рассказа
Что не смутила ни на миг
Меня загадочность Кавказа
(Я Лермонтова не постиг)…
Однако в Грузии загорной
Есть милое моим мечтам:
Я вижу женщину, всю черной,
Кому я имени не дам.
Она стройна, мала и нервна,
Лицо бескровно, все – вопрос,
Оно трагически безгневно
И постоянно, как утес.
Уста умершей; уголками
Слегка опущены; сарказм
И чувственность – в извечной драме;
В глазах, – угрозье горлоспазм.
Не встретите на горных шпилях
Ее “с раздумьем на челе”:
Она всегда в автомобилях,
Она всегда навеселе!
Я не пойму – ты явь иль пена
Прибоя грёз моих, но ввек
Ты в памяти запечатленна,
Нечеловечий человек.
1918. Октябрь
СЕГОДНЯ НЕ ПРИДУ
