style="font-size:15px;"> 1912 авг. Эстляндия
Иеве, деревня Тойла
ВНЕ
Ивану Лукашу
Под гульливые взвизги салазок
Сядем, детка моя, на скамью.
Олазурь незабудками глазок
Обнищавшую душу мою!
Пусть я жизненным опытом старше,-
Научи меня жить, научи!-
Под шаблонно-красивые марши,
Под печально смешные лучи.
Заглушите мой вопль, кирасиры!
Я – в сумбуре расплывшихся зорь…
Восприятия хмуры и сиры…
Олазорь же меня, олазорь!
Я доверьем твоим не играю.
Мой порок, дорогая, глубок.
Голубок, я тебе доверяю,
Научи меня жить, голубок!
Не смотрите на нас, конькобежцы:
Нашу скорбь вы сочтете за шарж,
Веселитесь, друг друга потешьте
Под лубочно-раскрашенный марш.
Нам за вашей веселостью шалой
Не угнаться с протезным бичом…
Мы с печалью, как мир, обветшалой,
Крепко дружим, но вы-то при чем?
Мы для вас – посторонние люди,
И у нас с вами общее – рознь:
Мы в мелодиях смутных прелюдий,
Ваши песни – запетая кознь.
Мы – вне вас, мы одни, мы устали…
Что вам надо у нашей скамьи?
Так скользите же мимо на стали,
Стальносердные братья мои!..
ЗАМУЖНИЦА
Е. Я.
Исстражденный, хочу одевить,
Замужница, твои черты:
Не виденная мною девять
Осенних лет, ты – снова ты!
Смеющаяся в отстраданьи,
Утихшая – … июнь в саду…-
Растративши дары и дани,
Пристулила в седьмом ряду.
Я солнечник и лью с эстрады
На публику лучи поэз.
Ты, слушая, безгрезно рада
(Будь проклята приставка “без”!)
Но может быть, мое явленье,
Не нужное тебе совсем,
Отторгнуло тебя от лени,
Пьянительней моих поэм?
Напомнило, что блеклых девять
Осенних лет твои черты
Суровеют, что их одевить
В отчаяньи не можешь ты…
1912. Ночь под Рождество
ПОРТНИХА
Ты приходишь утомленная, невеселая, угаслая,
И сидишь в изнеможении, без желаний и без слов…
Развернешь газету – хмуришься, от себя ее
отбрасывая;
Тут уже не до политики! тут уже не до балов!
Светлый день ты проработала над капотом
мессалиновым
(Вот ирония! – для женщины из разряда
