в наглухо застегнутом пиджаке, навсегда перешел на подтяжки. Это была победа! Тем более что в двенадцать лет Сашенька начала летать во сне, и поводов для жесткой аргументации стало больше. В самих полетах, конечно, ничего плохого не было. Проблема была в том, куда деточка отправлялась, покинув собственное спящее тело. А летала она, как правило, по известным маршрутам: к родственникам и друзьям семьи. И утром делилась с мамой впечатлениями от увиденного, в мельчайших подробностях описывая, кто что говорил, что делал и во что был одет, если был одет вообще. Сначала мама посмеивалась, выслушивая послеполетные впечатления девочки и даже делилась по телефону с родственниками и знакомыми, которые тоже весело смеялись, пока речь не заходила о них самих и пикантных подробностях их личной жизни. Выслушав эти самые подробности, они почему-то испуганно замолкали и, пробормотав невнятно про удивительные совпадения, которые, конечно, случаются в жизни, надолго пропадали, что естественно настораживало и расстраивало маму, привыкшую к регулярному общению. Обеспокоенная странной реакцией родственников и знакомых, мама начала неожиданные ночные проверки. Со словами: «Спи, спи, деточка, я на минутку», стала неожиданно включать по ночам свет, проверяя, на месте ли ребенок. Ребенок всегда был на месте, но от резко прерванных снов у девочки начались головокружения. Она стала просыпаться по ночам от того, что все вокруг раскачивалось, как на палубе корабля, попавшего в жестокий шторм. Держась за шаткие стены, с отчаянным криком: «Помогите! Все сюда!» она перебиралась в спальню родителей, которые, естественно, всегда были рады. Мама успокаивала и убаюкивала ребенка, но с каждым днем, точнее ночью, мрачнела все больше. В воздухе запахло грозой…
Кульминация наступила неожиданно. Когда у них гостила папина племянница Ольга. Ночью Сашенька проснулось от странного звука. В углу кто-то скребся. Настойчиво и пугающе. Она прислушалась. Коготки тем временем зацокали по паркету. Душераздирающий детский крик в ночи мог разбудить кого угодно. Даже соседей по подъезду. Мама прибежала первой. Собственно, добродушный папа с ней даже не соревновался, потому что был в очередной командировке. Увидев на пороге комнаты маму с багровыми пятнами на бледном лице, ребенок, закрыв глаза, прохрипел севшим от предчувствия неминуемой расплаты голосом: «Мышь! Там мышь!»
«Я тебя сейчас убью! Убью!! Издеваешься!? Ненорма-альная!» – взгляд приближавшейся матушки не обещал ничего хорошего. Но рыдать девочка себе не позволила: не хотела лежать в гробу некрасивой и заплаканной.
Спасти ее могло только чудо. И чудо произошло, появившись в облике заспанной Ольги: «Ну что вы кричите? У меня просто убежал хомячок», – сообщила та, оглядывая комнату и зевая…
Наступила триумфальная тишина! Тишина, которая означала, что, во-первых, девочка – нормальная. Во-вторых – ни в чем не виновата. И не просто не виновата. Она – жертва недоверия,
