уже нет! А ты чего звонишь в такую рань? – Петрович издал долгий смачный зевок, – Случилось что?
– Случилось. Ты в отпуске давно не был?
– Год. А что?
– Появилась чудная возможность весело отдохнуть. С приключениями. У тебя загранпаспорт есть?
– Есть. А… – Петрович, видимо, проснулся и начал проявлять признаки мозговой активности, – Это никак с Антониди не связано?
– Попал в яблочко. Поиграем в Индиану Джонса?
– Значит, всё-таки, не бредил старик, а?
– Ты даже представить себе не можешь, до какой степени не бредил! Я к тебе заеду сейчас? – для приличия спросил я Ваньку.
– Заезжай. У меня пиво есть! – похвастался он и отключился.
Обещанное пиво как-то быстро закончилось. Видимо, оттого, что Петрович, увлечённо слушая мой рассказ, нервно сосал банку за банкой, практически не отрываясь. Прикончив последнюю, он озадаченно повертел её в пальцах, с надеждой перевернул, потряс… и с тяжёлым вдохом смял в комок.
– В-общем, надо ехать! – подвёл я итог своему повествованию и воззрился на задумчивого полуголого Петровича. Разумеется, я рассказал ему лишь то, что услышал от Димаса, благоразумно умолчав о Хруле, Ульях и прочей мистике. Не время пока…
– Интересная историйка получается… А печать у тебя? – поинтересовался он.
Я кивнул и снял шнурок с шеи. Камень увесисто стукнул о столешницу. Ванька наклонился поближе и протянул руку…
– Осторожно! Обжечь может, – предупредил его я.
Коллега покосился на меня и бережно ткнул печать пальцем. Ничего не произошло. Петрович опять приложил палец к древнему камню и подождал. Лицо его расплылось в улыбке:
– Тёплая! И в самом деле, тёплая! – осмелев, он сгрёб печать всей пятернёй и принялся внимательно рассматривать.
– Пульсацию чувствуешь? Или это мне кажется? – полюбопытствовал я.
– Чувствую. Нет, не кажется. Точно, пульсирует! – Петрович играл с печатью, как ребёнок с любимой погремушкой. Я невольно взревновал:
– Ладно, позабавился, и будет! Так что, поедешь с нами?
– С нами?! – удивился мой приятель, – С кем это, с вами?
– А я разве не сказал? – в свою очередь удивился я, – Кларочка тоже едет!
Петрович весело присвистнул и от души хлопнул меня по спине. Я ткнулся носом в стол.
– Ну, Палыч, ты даёшь! Совращаешь малолетних? Впрочем, завидую: такая фемина! – он мечтательно закатил глаза.
– Я бы попросил без гнусных инсинуаций! – возмутился я, – Кларочка – мой боевой товарищ. Всего лишь… – с грустью констатировал я.
Петрович хмыкнул и цинично подмигнул. Я сгрёб печать и вновь надел её на шею. И вопросительно уставился на приятеля:
– Мы
