ее холодного приема в доме Мерцаловых, как ни странно, ей стало легче. Конечно, родители Андрея были обескуражены внезапным появлением новой подруги сына. Но так бы они отнеслись к любой девушке. Дубровская не сомневалась, что, как только Мерцаловы получше узнают ее, они оценят ее и, возможно, даже полюбят. Необходимо лишь время, а Дубровская согласна была подождать.
– Ладно, закроем эту тему, – подвел черту Андрей. – Но обещай мне, что ты впредь будешь мне доверять, а не устраивать сцены ревности на пустом месте.
– Обещаю. – К Лизе уже вернулось хорошее настроение. Она улыбалась.
– Ты гораздо красивее Алины. Я тебя люблю, несмотря на это твое смешное платье.
– Да ты нахал! – напустилась на него Дубровская, пытаясь дернуть обидчика за ухо. Тот не сдавался. Завязалась веселая потасовка.
Конфликт был исчерпан…
Но Елизавета напрасно надеялась, что ее неуверенность и тревога, после того как ситуация прояснилась, останутся позади. Как оказалось, все только начиналось. Увидев Алину Павловскую, она едва не превратилась в соляной столб. Если бы девушка прибыла в дом Мерцаловых в лягушачьей шкуре или верхом на метле, это не произвело бы столь сильного впечатления на Дубровскую. Все было гораздо хуже.
Легкомысленно приняв на веру комплимент Андрея насчет своих неоспоримых внешних преимуществ, Лиза как-то очень просто списала соперницу со счетов. И напрасно…
Алину Павловскую не зря называли ангелом. Она была натуральной блондинкой с прелестным округлым личиком в обрамлении длинных волос, фарфоровой кожей и чудесными, словно омытыми морем, русалочьими глазами. От этого лица трудно было отвести взгляд, а если это все-таки удавалось, то очарованному наблюдателю открывались другие достоинства девушки. Она была высока, изящно сложена. Ее пропорции были совершенны. Необъяснимое чувство чистоты и свежести, каким бывает только раннее майское утро, охватывало каждого, кто попадал в плен ее обаяния.
К прекрасным внешним данным прилагалось целое собрание достоинств Алины как личности. Она была естественна, начисто лишена снобизма, воспитана и приятна в общении. Она обладала редким даром нравиться, что теперь принято называть харизмой…
Конечно, столь незаурядные душевные добродетели были пока неизвестны Дубровской. Но от ее взгляда не ускользнуло то оживление, которое вызвал приезд дочери Павловских. Словно в темную комнату ворвался живительный луч света. Лица присутствующих, как по мановению волшебной палочки, разгладились, глаза заблестели.
– Сергей Аркадьевич, как я рада вас видеть. На днях смотрела ваше интервью на телевидении, вы были, как всегда, бесподобны. Но та настырная журналистка, в твидовом пиджаке, по-моему, не совсем хорошо знала суть проблемы. Если бы не вы, ее бы ожидал провал…
Эти слова были адресованы Мерцалову-старшему. Тот приподнялся с кресла, подставляя щеку для приветственного поцелуя. Елизавета, представив себе, сколько времени пройдет, прежде чем она решится вот так же запросто поцеловать сурового
