тряпки свои найти.
Но дальше, вообще, фигня началась.
– А может, без органов обойдемся?
Вдруг Геннадий Михайлович достает бумажник, выуживает оттуда тысячу и сует мне в кармашек сумочки. У меня на сумочке, на задней стороне карман с молнией. Так вот, он расстегивает эту молнию и кладет зеленую бумажку, да не одну.
– А это за покореженные трусики и за поцарапанные бедра, я сегодня неважно побрился.
Короче, издевался надо мной, как хотел. Пока назад ехали, только глазами хлопала и мычала нечто невразумительное. А остановились, смотрю, вовсе это не милиция, а наш дорогущий «Пассаж».
– Идемте, Мария Владимировна, колготки вам выбирать и еще что-нибудь по мелочи…
На другой день – все, как обычно: звонки, бумажки, посетители, для кого чашки с конфетами, кому рюмки с бутербродами. Однако работа секретарши не такая уж простая. Потому что с одной стороны начальство, а с другой – персонал. А это значит, слухи, инсинуации, интриги. Хоть недели не проработала, но уже первые узелки начала вязать. Если откровенно, в тот день как-то случилось не до служебных хитросплетений, некоторые предметы даже из рук падали – этот лысый гад не позвонил и не появился. И потом… А выходные тянулись, как жвачка.
В понедельник, перед перерывом, зашла к шефу и среди прочих вопросов, как бы в проброс, поинтересовалась, мол, что за птица Геннадий Михайлович.
У Николая Петровича аж глаза засветились:
– Отличный мужик, Маша, директор завода, наш подрядчик, вполне надежный партнер, – собрался и уехал на обед.
Я осталась одна. Того и надо! Ширк по бумагам, записям, ведь знала, что искать и почти сразу добилась успеха. Через минуту я звонила в приемную лысого.
– Кто спрашивает?
– Секретарь Николая Петровича.
– У него сейчас совещание. Узнаю, возьмет ли трубку?
Моментально!
– Мария Владимировна, вы?! Прекрасно! Передайте Николаю Петровичу, к концу дня подъеду…
Мы расстались через четыре года. Женатый мужчина никогда не будет принцем, а «Волга», пусть и белая – белым конем.
Вторая ночь
Все из-за проклятого пустыря! С одной стороны замызганный забор комбината, а с другой остатки старой деревни – какие-то полусгнившие срубы. Тропинка ближе к бывшему жилью. А так, в ширину метров двести, да от остановки до дома минут пять-шесть пешком. Можно, конечно, дальше проехать и там – культурно, по асфальту… Но, во-первых, ни одного магазина, во-вторых, идти в два раза дольше. Кто торопиться, предпочитает через пустырь.
Утром, даже в мороз, нормально: все же на работу отправляются, не тропинка – главный проспект микрорайона. А народу! Обязательно знакомых встретишь, соседей, сослуживцев или с кем в очереди когда-то стоял – редко, когда не с кем в транспорте перемолвиться, за болтовней и дорога короче.
Вечером,
