года, когда: если стоять на солнце, то чувствуется ощущение жары, но стоит только оказаться в тени, или того хуже зайти светилу за облака, как можно почувствовать и сильный озноб. Так вот именно в такой день и холодный, и жаркий к портовому причалу Маона подошла длинная быстроходная тартана на парусах, поддуваемых с моря. Пришла она из Марселя. Но так как была пропущена дозорным патрульным кораблем, курсировавшем вблизи, то и интереса уже соответственно никакого не представляла. Проверочный патруль, состоящий из нескольких отряженных начальником порта служак, дожидался когда будет перекинут трап и пассажиры схлынут по нему, с видом нарочитого равнодушия.
Но потока не было, более того они чуть не упустили из виду единственного пассажира нерешительно появившегося на пристани с тяжелым чемоданом. То приплыл Капече Ковалоччо и его нервный вид выдавал в нем до сих пор не улетучившуюся досаду по поводу того, как много он впопыхах заплатил за свой приплыв; туда где он сразу же почувствовал себя в единственном числе и вообще в неприятном положении.
Разговаривавшие между собой англичане заметили его лишь когда явственно обозначился тот факт, что приезжий хочет пройти от них мимо и подозвали: «кам ту хир», с жестом пальцев. Не будь даже и этого неуважительного жеста, итальянец хорошо усвоивший, что значит немецкое: «ком цу мир», понял бы, что от него требуется по одним только словам, очень сходным с теми, которые ему доводилось слышать от австрийцев.
Поставив чемодан он подошел к ним, сразу же углубив руку в карман одежды за документами, и почувствовал себя неловко, когда один из стоявших перед ним пошел за чемоданом, явно не доверяя ему, хотя и документы были оформлены в порядке. Но тем не менее, претерпевал печальные воздействия: был раскрыт и содержимое его было досмотрено и обыскано самым беззастенчивым образом и раскидано. А со дна изъяты две шпаги, которые и привлекли внимание таможенников. Теперь его самым бесцеремонным образом досматривали самого, несмотря на то, что только что он их разочаровал, как человек прибывший из Марселя; какой-то итальяшка с документами на немецком языке.
В соответствии с ними его и спросили на том же языке насчет привезенного оружия.
– Дас ист8 пих-пах?
– А, но найн. Дас ист вжик-вжик, вжик-вжик! Их бин9…/мыкал усиленно думая/, Профессор!
Высокий английский офицер рассмеялся вместе со всеми, повторил это слово на свой лад сослуживцам. Далее его вопрос можно было расценить как запрос о цели приезда, на что Ковалоччо снова задумался на некоторое время, думая, что же лучше ответить и подбирая необходимое слово.
– Спэнишь? – спросил офицер, желая помочь, чем ввел Капече в крайнее затруднение, как отвечать на еще один трудный вопрос… Решил отрицать, хоть и с краской на лице.
– Фрэнчь? Парл тю франсé?
…Тут
это есть…
я есть…
