как наблюдатель с гор, иначе бы не остановил их здесь, и не делал нарочитые выводы:
– Так значит вы контрабандисты! – продолжил строить предположения своим скрипящим голосом тот.
На ту беду подъехал всегдашний возмутитель естественного течения событий д’Олон, в ответ на «контрабандистов» назвавший того «проподлиной», морочащим им мозги, но впрочем не на сицилийском говоре. Друзья его не сразу смогли успокоить и оставив свою пушку в покое, которой намеревался запустить в «мерзавца» за неимением заряженного пистолета, а только разряженного. Не желая слушать «одиночку» и удивляясь как они еще могут с таким разговаривать, буйный в сегодняшний день граф удалился назад.
– Э! Друг темных углов, во-первых, полегче со словами, мы не терпим вольностей, а во-вторых, объясни что все это означает: горы, причалы, пещеры, куда мы попали?
– А-а! Вам объяснить куда вы попали? Что ж можно…
Мачете хлопнул в ладоши топнув или наступив ногой и ему как по-волшебству прилетела снизу гитара, приставшая к рукам бандита так, как если бы это было обратным действием откидыванию. Слух приятно зарезала виртуозная варьирующая мелодия, исполняемая мастером своего дела с рьяным, бархатным голосом:
Эта тишь и сушь
Здесь такая глушь
Не для робких душ!
…………………….
Шевалье д'Обюссон отпарировал:
– Эта тишь и глушь – не для наших душ! Нам нужно выбраться отсюда!…
В ответ также в песенной форме:
Дорога вдаль бежит
Не страшись пути!
Быстро едешь – не спеши!
Тихо едешь – не доедешь!
Слова, какими они не были наигранными, заставили призадуматься и почувствовать дух той обстановки в которую попали с другой…
Как не душесчипателен был выступ Мачете, вышедшего из той местности, посреди которой находились они, в ней спасаясь, но эти слова судя по всему могли быть сочинены и много веков назад и много обращать внимание на них не стоило. Как только смолкли аккорды гитарной музыки, Мачете же прервал задумчивую тишину.
– Так что мотайте на ус, сеньоры! Я не знаю что вам здесь было нужно, но предупреждаю, что ежели вы не на хорошем счету у Монсеньора!… – нарочито заострил голос, – То вам стоит поостеречься!
– Кто такой Монсеньор? – спросил д’Обюссон.
– У нас на Сицилии есть один Монсеньор – это маркиз Спорада!
– Маркиз!? – как в ужасе от озарившей его мысли воскликнул шевалье д’Обюссон.
– Ну, да маркиз чего тут?!
Граф де Гассе обратил на друга пристальное внимание, вопрошая взглядом, но не добившись ответа спросил стараясь как можно тише и замысловатей:
– Я правильно понял, что этот маркиз Спорада… к которому у тебя нагорели счеты?… В самое время нагрянуть в его гнездышко с судом и повесить как собаку!…Нас сотня и нам все нипочем, говори!
– Нет,
