Молчаливый прибалт соглашаясь, кивнул. Джоан сухо поблагодарила их за готовность сотрудничать со следствием и пошла вместе с Алисой дальше. Вслед ей полетели возгласы:
– Всегда заходите без стеснения! Прошу пани!
– Ласкаво просимо!
То же послышалось по-польски, по-чешски и по-грузински. Прибалт кивнул так, что голова чуть не отвалилась. После безвременного ухода Джоан случайно подошедший серб, до того скромно молчавший, спросил у поляка:
– Что ты так перед ней выслуживаешься?
– Слобо, мы вновь вливаемся в братскую семью западных народов!
– И ты думаешь, она тебя усыновит?
– Польша не может летать в пустоте, как свободный электрон! Посмотри вокруг, весь мир – это огромный рынок, а здесь его воплощение – ультрасовременный корабль, где одна каюта премиум-класса на месяц стоит дороже, чем какой-нибудь бедняк заработает за всю свою жизнь. И этот мир гораздо устойчивей того, в котором нас заставляли жить коммуняки в XX веке. Поверь, такой мир будет стоять вечно, а корабль – вечно плыть! В конце концов, мы попали на тот рынок, где сами можем выбирать себе хозяев.
– Якая гарна жинка! – мечтательно сказал хохол, глядя вслед Джоан. – Но зачем она всюду таскает за собой эту москальку?
За очередным столиком кают-компании сидели китаец и северокореец. Да, дорогой читатель, северокорейский режим тоже благополучно прошагал через десятилетия, практически не изменившись. Китаец, со значком в виде председателя Мао на лацкане, учил корейца рыночным отношениям. Кореец же возмущался своекорыстием и беспринципностью своего соседа и говорил, что «если бы председатель Мао был жив, он побелел бы от стыда!» На что китаец замечал: «Если бы председатель Мао дожил до наших дней, он делал бы неплохой бизнес… У старика была железная хватка!» К ним Джоан с Алисой решили не подходить – они располагались слишком далеко от входа.
На низком диванчике из кожи тамильского тигра у стены сидели бедный, но честный араб в пестром бурнусе и хитрый Изя из Израиля, с острым носом, крохотными глазками и в маленькой кипе на затылке. Они играли в карты. На столе между ними проходила дорожка из фишек, символизировавшая границу, и по разные ее стороны стояли маленькие флажки Израиля и Палестины. Араб как обычно проигрывал и злился. Они тихо переругивались по-русски.
– Изя, что ж ты, тварь обрезанная, все под себя гребешь! Когда я учился в Путинбургском политехническом, мы с такими знаешь что делали? – злобно спрашивал палестинец, готовый в любой момент взорваться, как ракета «Кассам».
– Когда я учился в Путинбургском Политехническом, таких как ты туда и близко не подпускали. Можно подумать, что ты тварь необрезанная! Проиграл, так плати! Это мой стол, мой диван, моя территория, я ее честно выиграл! И не надо смотреть на меня глазами юной шахидки! – Изя тоже не лез за словом в карман.
– Ах вот ты как… Ну все, ты меня достал. Аллах Акбар тебе пришел, подкрался незаметно, –
