(кстати, при интубации извлёк из гортани огромный недожёванный кусок мяса, который и вызвал безвременную кончину: цыганский барон банально подавился). Словом, резвились по полной.
В конце концов, остановив действо, я подошёл к цыганам, картинно смахнул крупные капли пота со лба и скорбно покачал головой. Женщины завыли с новой силой, а суровые мужчины долго благодарно жали руку, роняя скупые слёзы…
– Виталий Вениаминыч, вы же сами признали, что в тех обстоятельствах имитация реанимации была единственным правильным решением! Зато никто не пострадал… и больница цела осталась, – гордо заявил я.
– Ага… а ещё Палыч получил сертификат на сотню бесплатных гаданий у рынка, – свредничал Гуськов. Коллеги лениво заржали.
– Ладно, проехали… – буркнул шеф. – Кого сегодня переводим?
– Семёнова, Звягинцева и Горскую, – из своего угла отозвался Петрович. – Все мои… осиротею.
– Не боись. Свято место пусто не бывает. Компенсируем, – пообещал Витаминыч.
В подтверждение его слов захрипел телефон. Я снял трубку:
– Реанимация.
– Это приёмное. Тут суицид. Море крови, давайте к нам, срочно!
– Какой, к лешему, крови?! У нас кардиореанимация! Хирурги где?
– На операции, их реаниматоры там же. Запарка. Так что, не отвертитесь! – злорадно хохотнул доктор Симакин на том конце провода.
– Вылетаем.
Провожаемый ироничным помахиванием шефовой ручки, я выскочил в коридор. Следом с грацией гружёного самосвала нёсся Петрович, увлекая за собой сестричку Клару и второй чемодан с реанимационным набором. Первый чемодан, который полегче, эгоистично ухватил я. С дружным топотом мы пронеслись через живой коридор из больных, испуганно жавшихся к стенам соседней с нами кардиологии, и ворвались в лифт.
Древний лифтёр понимающе ткнул пальцем в кнопку первого этажа:
– Хреново кому-то?
– Ещё нет, но ща будет! – оптимистично пообещал Петрович и хищно посмотрел на старца.
Дедок испуганно умолк. Лифт в последний раз издал звук делающего себе сеппуку самурая и замер. Мы прибыли.
Приёмное встретило нас воплями, доносящимися из смотровой. «Орёт – значит, дышит… по крайней мере, выдыхает», – промелькнула мысль. Вопли были выразительны по интонациям и похабны по содержанию. И удивительно знакомы…
В смотровой нас встретила ехидная улыбочка доктора Симакина:
– Орлы! И двух минут не прошло! Долго тренировались?
– Каждую ночь по три часа… а ещё отрабатываем удары ногами по почкам. Показать? – деловито осведомился я и изящно отвёл ногу.
Петрович украдкой показал Симакину средний палец правой руки. Тот хмыкнул и приглашающим жестом указал на кушетку с возлежащим на ней телом.
Тело принадлежало Савоськину
