сигарет, смех, а потом чей-то крик: «Ты гребаный кусок…»
– Ты не можешь прыгать, – сказала Нэт, по-прежнему таращась на Хезер. – Я собираюсь прыгнуть.
– Прыгнем вместе, – ответила Хезер.
Натали сделала два шага вперед. Хезер заметила, что она ритмично сжимает и разжимает кулаки. Сожмет – разожмет, сожмет – разожмет. И так по три раза.
– Зачем тебе это нужно? – спросила Натали почти шепотом.
Хезер не могла ей ответить – она сама не знала зачем. Но она знала, что это ее последний шанс.
Поэтому она просто сказала:
– Я прыгну сейчас, пока не передумала.
Когда Хезер повернулась к воде, Натали подошла к ней, будто бы желая оттащить ее назад. Но она этого не сделала.
Хезер казалось, будто скала под ней начала двигаться, брыкаясь, как лошадь. Вдруг она испугалась, что потеряет равновесие и, споткнувшись, упадет, разбив голову на мелководье.
Паника.
Она сделала несколько маленьких нерешительных шагов вперед, но все равно слишком быстро оказалась на краю.
– Назови себя! – раздался крик Диггина.
Вода внизу Хезер, черная, как нефть, кишела телами. Она хотела крикнуть вниз: «Отойдите, отойдите, я вас задену», – но не смогла сказать ни слова. Она едва могла дышать. Ее легкие будто были зажаты между двумя камнями.
Почему-то она не смогла подумать ни о чем, кроме Криса Хайнца, который пять лет назад выпил перед прыжком почти литр водки и потерял равновесие. Его голова ударилась о скалу со звуком, напоминающим треск, с которым разбивается яйцо. Она помнила, как все побежали туда через лес, помнила его переломанное безвольное тело, наполовину погруженное в воду.
– Назови свое имя! – напомнил Диггин, и толпа подхватила: «Имя, имя, имя».
– Хезер, – прохрипела она. – Хезер Нилл. – Её голос дрогнул от ветра.
Толпа по-прежнему скандировала: «Имя, имя, имя, имя», – а затем: «Прыгай, прыгай, прыгай, прыгай».
Внутри у нее все застыло и покрылось льдом. Ее немного подташнивало. Она сделала глубокий вдох. Закрыла глаза.
И прыгнула.
25 июня, суббота
Хезер как-то прочитала в Интернете статью о том, что время является относительной величиной, которая движется быстрее или медленнее, в зависимости от того, где ты и что ты делаешь. Но она никак не могла понять, почему оно всегда замедлялось в какие-нибудь особенно неприятные моменты, например, на уроке математики, в кресле дантиста, и ускорялось всякий раз, когда ты пытался замедлить его. Например, когда ты решал контрольную или отмечал свой день рождения.
Или когда ты чего-то боялся. Например, как сейчас.
И почему время так неправильно в своей относительности?
Она никогда ни о чем не сожалела так сильно, как о решении принять участие в игре. Все последующие дни ей казалось, что она сделала это в состоянии помешательства. Может, она надышалась
