десять летПо воле Эверама;
И вот коснуться дум Каджи не смог и сам
Властитель демонов,
Не смел и подступить он, коль не желал шар’дама ка.
Получив эти сокровища, Каджи стал самым грозным из воинов,
И Най князья трусливо
Бежали с поля боя всякий раз, как он брался за Плащ.
Кева кивнула, когда Инэвера закончила, и указала на верстак, где стояли сосуды с металлической стружкой, приготовленной к плавке. Рядом собрались най’дама’тинг.
– Драгоценные металлы лучше проводят магию, чем простые. Серебро надежнее меди, золото вернее серебра. Но переход никогда не бывает совершенным. Всегда что-то теряется.
Она посмотрела на Инэверу:
– Что драгоценнее золота?
Инэвера замялась, но не взглянула на остальных в поисках подсказки. Мотнула головой:
– Приношу извинения, дама’тинг. Я не знаю.
Кева издала смешок.
– Ты и впрямь была бы ровней тезке, если бы знала. Дамаджах, да будет она благословенна, поведала много тайн в священных стихах. Но в мудрости своей утаила прочее, чтобы не украли соперницы. С тех пор прошли тысячелетия, и многое утрачено – метки невидимости, силы Копья и Короны, а с ними и святой металл. – Она взяла сосуд. – Поэтому начнем с меди…
Через несколько недель Инэвера стояла перед посеребренным стеклом и мягким карандашом рисовала себе метки вокруг глаз. Она тысячу раз чертила символы из Эведжах’тинг, в том числе перевернутые, зеркальные, чтобы полностью овладеть мастерством.
Девушки постарше, включая Мелан и Асави, продвинулись дальше карандаша. Они носили на лбах изящные венцы из меченых монет, но первый венец Инэверы остался недоделан, лежал в поясном мешочке и представлял собой гремучий набор недомеченных монет и золотой проволоки.
Она закончила рисовать, и Кева внимательно изучила ее труды, крепко взявшись за подбородок и резко меняя угол зрения. Она ничего не сказала, ограничилась слабым удовлетворенным выдохом, однако для Инэверы он значил больше, чем самая цветистая похвала. Найдись в ее работе малейший изъян, дама’тинг высмеяла бы перед всеми, заставила умыться и рисовать заново.
Инэвера содрогнулась, когда дама’тинг окунула палец в небольшую чашу с черной жидкостью, которая напоминала чернила, но по одной вони ясно, что это вытопленный демонов ихор.
Он оказался теплым, Кева легчайшим касанием мазнула ей лоб, но жжения, вопреки опасениям Инэверы, не возникло. Немного защипало, как от статического разряда, и она ощутила магию, которая поползла по коже, притянулась к карандашным меткам и заплясала вдоль тонких штрихов.
А затем глаза ожили. Инэвера задохнулась от новых ощущений и утратила центр. Тусклый меточный свет в помещении смылся сиянием, оно хлынуло из каждого угла, потекло по полу и просочилось в стены, окутало аурой Кеву и девушек. Это свет Эверама, поток энергии, которой они алкали каждое утро при упражнении в шарусаке; пламень в их центрах, наделяющий жизнью и силой все живое. Это бессмертная душа.
И она видела ее так же четко, как солнце.
– Хвала
