одним из самых близких людей для нее, а в подростковом возрасте она даже сыграла в нескольких его студенческих фильмах.
Будучи еще ребенком, Анджелина умела «работать на камеру»
Глава вторая
Гадкий утенок
Вот к подростковому возрасту Энджи уже всерьез отличалась от большинства своих сверстниц. К ее одиннадцати годам семья вернулась в Лос-Анджелес, и девочка поступила в престижную Высшую школу Беверли Хиллз. И… именно здесь-то и оказался широчайший простор для развития бесчисленных подростковых комплексов.
Прежде всего, ее мать никогда не была богата, а отец, несмотря на свой звездный статус, нередко отказывался от «денежных» ролей, если ему не нравился сценарий, и в целом даже гордился тем, что его дети «знают цену деньгам». В школе же одноклассниками Энджи были пафосные «золотые» дети с родительскими кредитками в карманах, они дорого одевались, дорого проводили время… Энджи одевалась в магазине секондхенд. Вдобавок, как бы трудно ни было в это поверить сегодня, она считала себя чудовищно некрасивой. Подростковая угловатость, нескладность и худоба, на фоне которой особенно выделялись крупные черты лица, слишком большие, по ее мнению, глаза, слишком полные губы… Кстати, в действительности, если посмотреть на детские фотографии Анджелины, можно убедиться, что и ребенком она была очень красивым, но – не типичным, отличным от многих, и именно это, конечно, в таком возрасте очень болезненно. В том юном возрасте все, что выделяет человека из массы, все, что составляет его индивидуальность и отличает от других, воспринимается как уродство и приносит немало огорчений. Кстати, некоторое время она носила очки и зубные скобы.
Азиаты и афроамериканцы еще со школьных лет окружали Джоли
Впрочем, «уродство» девочки косвенно подтверждали и окружающие, в том числе и взрослые. Например, многие одноклассницы Энджи в то время подрабатывали моделями, ее же модельная карьера долгое время не клеилась – агенты называли ее то слишком маленькой, то слишком худой, то находили еще какие-то недостатки.
Впрочем, Энджи, всегда отличавшаяся сильным и независимым бунтарским характером, не собиралась подстраиваться под большинство. Она ненавидела себя, но делала все наперекор всему миру. Как будто стремясь еще больше подчеркнуть и усугубить свое «уродство» – отличие от всех, она выкрашивала волосы в красный цвет, одевалась в нарочито поношенную одежду, слушала рок и панк-музыку В рваных джинсах и мешковатом пиджаке она чувствовала себя комфортнее, чем в каком-либо ином наряде – во всяком случае, наверняка много лучше, чем если бы попыталась изобразить из себя нечто похожее на своих гламурных одноклассниц. Она просто не собиралась никем притворяться или подчиняться чьим-либо правилам, предпочитая искать свои собственные. Сверстники – а зачастую и учителя – побаивались
