Можно было взять с собой комиксы, прийти к абсолютно незнакомому мальчику, постучать в дверь и сказать: «Привет, я Квентин. Ты Кен? Я слышал, ты собираешь комиксы? Я тоже. Можно посмотреть твою коллекцию?». Это был ритуал. Ты показываешь свою коллекцию, он – свою, вы меняетесь. Можно было просто прийти к абсолютно незнакомому мальчику и подружиться с ним.
Я был жестким парнем до того, как меня признали. Потому что чувствовал, что так же хорош, как и сейчас, но об этом же никто не подозревал. В двадцать лет я дальше пригородов Лос-Анджелеса и не выбирался. Да чего там – я снег впервые увидел тогда, когда поехал на фестиваль в Сандэнс.
Моего лирического героя охарактеризовать очень просто: он появляется, дает всем под зад и уходит.
Когда я собираюсь писать новый сценарий, самое трудное для меня – это пойти в канцтовары и купить блокнот.
Когда я запускаюсь с фильмом, или пишу сценарий, или у меня появляется идея для фильма, я всегда делаю одну и ту же вещь: начинаю перебирать свою коллекцию музыки и просто ставлю песни, пытаюсь найти для фильма индивидуальность, дух. А потом – раз! – находится что-нибудь, две или три песни, или даже одна, и тогда я думаю: «О, вот это будет отличная музыка для открывающих титров». Музыка в кино крута тем, что если делаешь все правильно, найдешь нужную песню для нужной сцены, то получается максимально кинематографичная штука. Получается то, за счет чего кино круче любого другого вида искусства.
Люди думают, что судьба – это то, что должно случиться. На самом деле судьба – это то, чего не должно случиться.
В Америке справедливости нет!
Между мужчинами и женщинами все время есть напряжение. Я это чувствую. Женщина идет по улице, а я иду сзади, и вдруг появляется это напряжение. Я просто иду по улице, нам просто по пути. А она думает, что я насильник. И теперь я чувствую себя виноватым, хотя я ни хрена плохого не сделал.
Хотите узнать мою любимую грязную шутку? Черный парень заходит в салон кадиллаков. К нему подходит продавец и спрашивает: «Здравствуйте, сэр. Думаете купить Кадиллак?» – «Я собираюсь купить Кадиллак, – отвечает тот, – а думаю я о телках».
У меня есть куча теорий, и одна из них в том, что никто на самом деле не любит спорт. Мужчины просто считают, что они должны его любить, и притворяются. То же самое я думаю про группу The Who. На самом деле никто не любит эту группу. Предполагается, что ее просто необходимо любить, вот все и делают вид. Им страшно признаться, что король – голый.
Я не шляюсь по бильярдным. Не играю в покер. И не хожу на спортивные матчи. Для меня даже по телевизору смотреть спорт – это пытка. Могу сходить на «Доджеров» (главная бейсбольная команда Лос-Анджелеса), потому что игра там менее важна, чем пиво и публика. Чего не могу понять, так это того, что средний американец не может три часа отсидеть в кино, но может четыре часа смотреть идиотский футбольный матч.
Когда я работал в
