я на Дальнем Востоке, в Хабаровске. Давно демобилизовался?
– Весной.
– А я осенью. Ха! Извини-прости, ты когда хоть такие патлы успел отрастить? И, главное – зачем? Ты, может, этот – стиляга, что ли?
– Сам ты стиляга! Просто… просто я это… в самодеятельности участвую.
– Ого! И я! У нас целый народный хор есть и этот… оркестр русских народных инструментов. Один Кольша-гармонист чего стоит, хоть, между нами говоря, и пьяница. А вот еще с ним случай был…
– На десять ключ есть?
– Да был. Вон тут где-то.
– Подержи… Ага… Теперь попробуем завести.
Двигатель завелся сразу, заурчал, заработал, к вящей радости шофера Сереги, который, похоже, водила был тот еще.
– А ну, погазуй! – махнул рукой Радик. – Погазуй, говорю… Ага… Ну, все, кажется. Едем.
– Едем! – радостно отозвался водитель. – Извините-простите, доставлю в лучшем виде! Вам куда? В станицу?
– В станицу, – улыбнувшись, молодой человек помог забраться в кабину супруге и уселся рядом. – Куда же еще-то?
– Ой! – поправив на голове венок, засмеялась Хильда. – У тебя, милый, нос и щеки – в грязи испачкались, дай-ка, вытру.
– Ха, вытру, – переключив передачку, усмехнулся Серый, грязный не менее, а быть может, и более. – Тут бензином надо.
Оставляя за собой столб густо-желтой пыли, грузовичок бодро покатил по грунтовке.
– Хорошая машина, – снова принялся нахваливать водитель. – Я вот в армии на сто пятьдесят первом ЗИСе ездил, ну, ты знаешь, «утюгом» еще их прозывают.
– У нас называли – «колун». Только сто пятьдесят седьмой… и не ЗИС, а…
– Так вот, я и говорю – вездеход якобы! Заедешь куда в грязь – нипочем сам не выберешься, задние-то колеса – двойные, им колею заново пробивать, забьются всякой хренью, тьфу! Вот шестьдесят третий газон – куда лучше.
– А этот, я смотрю, в неплохом состоянии.
– Так всего-то восемь лет машине!
– Сколько-сколько?!
– О! – вместо ответа, водила кивнул в окно. – Вот и приехали – вон она, станица!
Хильда с Родионом давно уже с любопытством пялились в окошки. Станица оказалась довольно большой и выглядела, как и должно, наверное, выглядеть любому сельскому поселению без всяких урбанистических выкрутасов. Основу всех местных строений составлял обширный частный сектор – беленые мазанки с живописными садиками, кроме того, на главной площади, где наконец остановилась машина, располагались с полдесятка двухэтажных домов, облицованных разноцветной штукатуркой. Над входом в каждый из них имелась вывеска, на том здании, возле которого сошли пассажиры ГАЗона, было написано…
Родион не успел прочитать.
– Здравствуйте, граждане! – прозвучала четкая фраза. – Кто такие будете?
Милиционер!
Родион вздрогнул, хотя никаких причин опасаться милиции не имел, просто… Просто милиционер – именно милиционер, а не «господин полицейский» – выглядел
