были разбиты в кровь, в боках саднило, однако ребра не сломаны и почки не отбиты – хоть одна хорошая новость за этот день!
Брезгливо смахнув с себя прилипший навоз, аспирант в задумчивости оперся локтем о стенку и вдруг почувствовал, что опора прогибается и подается назад. Ну, конечно! Плетеная лоза, обмазанная глиной – вот и вся стена. И как только здесь зимой кони не мерзнут?
Притихнув, Виталий прислушался, выждал секунд пять, а затем начал осторожно ломать стену. Пришлось повозиться, хоть плетенка поддавалась довольно легко, но глина отваливалась слишком большими кусками, с шумом падая под ноги. Это было опасно – могли услышать.
Молодой человек действовал осторожно, сбивая в кровь ногти; если поблизости раздавались шаги или голоса, он совсем прекращал работу, выжидал, чтобы чуть погодя начать снова.
Вот наконец дыра стала достаточно большой, чтобы можно было пролезть. Он уже опустился на четвереньки, как вдруг рядом, за стенкою, послышались какая-то возня, ругательства, истошный женский визг.
– Ори сколько хочешь, тварь! – злорадно произнесли по-латыни. – Никто тебе не поможет!
– Нет, пусть заткнется! У меня уже заложило уши… Кому говорю, заткнись!
Донесся звук ударов и стон:
– Нет, нет… не надо…
– А ну-ка, разложим ее поудобнее… Руки, руки держите.
– Я же говорил, лучше связать!
– Ничего, никуда она от нас не денется! Ишь, какая стройненькая… а грудь-то, грудь! Вы только потрогайте, парни!
И снова вопль – крик ужаса, ненависти и боли.
Крик резко оборвался, послышалось довольное сопение, сладострастный стон и приглушенный хохот.
– Ну, хватит, хватит, Бовис, теперь моя очередь.
– Успокойся ты, всем хватит.
– Друзья, а может, привести еще одну девку?
– А где ты ее возьмешь? Отнимешь у оптия или тессария?
Похоже, за стенкой еще кого-то насиловали.
– Что-то скользко здесь, да и холодновато. Может, к костру подадимся? Там как раз и сено, и лапник.
– Ага, и желающих полно. Вон, сидят, облизываются.
– Да ну… Они носами клюют давно.
– Ладно… Тут и в самом деле скользко. Эй, Фабий! Кому говорю? Ишь ты – увлекся…
Снова послышался женский стон, только теперь уже приглушенный – судя по всему, пленница больше не сопротивлялась.
– Все, говорю! К костру пошли… погреемся.
– Вижу, ты еще не нагрелся!
И вот голоса удалились, и смех раздался уже в отдалении. Виталий осторожно выглянул. Вся гоп-компания вольготно расположилась у костра, разложенного напротив дома, в полусотне шагов от конюшни: четверо легионеров в туниках и обнаженная женщина, уже разложенная у костра, на охапке сена. Один из воинов, задрав тунику, уже пристраивался сверху, и голая задница его сверкала при луне со всем бесстыдством. Вот, задергалась…
