заражаемости толпы и всего такого прочего давно исследованы Ле Бога, Тарда, но труды их в России издают мало либо вообще не издают. К чему нашему обывателю знать, как его, дурачка, «разводят»?
– А здорово ты придумал, дружище! – От избытка чувств ланиста обнял гладиатора за плечи. – И, я надеюсь, Тигр нас не подведет, будет биться достойно.
Аспирант спрятал усмешку: теперь уже не важно, хорошо ли будет биться Альпийский Тигр. Психология толпы – понятие объективное, и логики там никакой нет: толпа по природе своей тупа, самонадеянна и абсолютна глуха к логике. Главное, вовремя запустить эмоцию, вбросить простой и понятный лозунг, например, «Россия – вперед!» или «Голосуй сердцем!».
– Ладно, ладно! – Поднявшись, Валерий азартно потер руки. – Все сделаем, как ты сказал. Я помню, мой батюшка устраивал иногда нечто подобное, но я тогда был еще ребенок, плохо понимал. А ты… Ты жди! И сражайся! Будет успех – будет все: изысканная еда, вино, красивые женщины. О! Девчонки будут ходить за тобой толпами, как сейчас за Красавчиком или Германским Ветром. Кстати, Ветер именно за этим в гладиаторы подался, хоть он свободный человек! И если не убьют, то скоро он станет богачом. Все в руках судьбы! Ну да ничего, дружище! Придет время – и ты заживешь, как парфянский царь.
– Угу, угу, – Виталий ухмыльнулся. – Если, как ты говоришь, не убьют раньше времени.
– Да, – серьезно промолвил ланиста. – Убить вполне могут, ведь ты – гладиатор, и смерть – твое ремесло. Но я верю в тебя! Ладно, пойду к девкам… Прощай.
– Прощай… – Молодой человек вдруг улыбнулся и спросил: – Слышь, Валера… А ты почему не женишься?
– Шутишь? Какая же честная девушка пойдет за ланисту?
Обиженно шмыгнув носом, Валерий с шумом захлопнул за собой дверь. Лязгнул засов.
Оставшись один, Виталий погрузился в свои невеселые мысли. Сатурналии! Радостный праздник с отчетливой эротической окраской, во время которого исчезали общественные перегородки и приличия отступали далеко-далеко, когда раб предавался любви со своей госпожой, а ее муж – с чужой рабыней.
Этого праздника с нетерпением ждали все. Ждал и Замятин, со всей отчетливостью и ужасом осознавая, что иного пути просто нет. Ему придется выйти на арену и сражаться, а уж там все решит воля богов. Одно утешало – до следующих игр он точно отсюда выберется, значит, надо выдержать только эти.
День игр, словно по благословенью Юпитера и Минервы, выдался солнечным, ярким. Над головами зрителей, в высоком голубом небе, величаво плыли редкие белые облака, остро пахло весной, хотя по календарю только началась зима – на дворе стоял декабрь. Впрочем, здесь, на побережье Средиземного моря, первый зимний месяц был похож на апрель или даже май.
Гладиаторов до начала схваток, как и положено, выдерживали в деревянных клетушках под трибунами. Однако и сюда долетал восторженный гомон толпы, вызывая в мыслях видения: вот под овации зрителей на золоченой колеснице выехал на арену всадник Марк Сульпиций Прокул, устроитель игрищ, вот судьи
