style="font-size:15px;"> Ох, как бы мне хотелось иметь нормальных родителей.
Сегодня мама влетела в мою спальню и плюхнулась на кровать.
– Как ты себя чувствуешь?
Вот только нотаций и не хватало. Комната покачивалась перед глазами.
– Это допрос? – ответила я.
– Я за тебя волнуюсь.
Обожаю маму, но если бы она и вправду любила меня так сильно, как говорит, то не стала бы сейчас меня трогать.
– С пьяной девушкой может случиться любая беда, – сказала она и бережно погладила меня по лбу.
И вот опять мама в своем репертуаре: жизнь – это бесконечная череда катастроф. Может, для нее действительно так. Но не для меня.
– С трезвой девушкой тоже всякое может случиться, – многозначительно ответила я.
– Алиса, послушай! Хоть раз послушай меня!
А вот это уже клевета: я почти всю жизнь ее слушала, выбора не было. Скорей бы уехать! Считаю дни до переезда. Жди меня, Саутгемптон, я примчусь к тебе в конце сентября. Мама никак не могла успокоиться, когда я отказалась от места в Оксфорде, все время твердила, что нельзя упускать такой шанс. Вечно она раздает советы направо и налево, а сама даже пальцем не пошевелит. Ждет, что я стану воплощением идеальной дочери – прилежной студенткой-отличницей, которая подыщет себе порядочного мужа и обзаведется среднестатистической семьей, ну, или монашкой-трезвенницей на крайний случай. Учиться в Оксфорде с толпой напыщенных аристократов – ну уж нет! Теперь она требует, чтобы в следующую пятницу я пришла домой не позже полуночи, а вчера ни с того ни с сего заявила, что мне не стоит ехать на музыкальный фестиваль.
– Знаешь, мам, тебе тоже не помешало бы напиться. А то только мораль читаешь – со скуки умереть можно.
Скрючившись, будто старушка, она принялась собирать одежду с пола и суетливо бросать ее в корзину для белья. Ну вот, пожалуйста, очередная истерика.
– Господи, мам, да хватит уже! Не трогай мои вещи! Вечно ты всем недовольна.
Мама прикусила губу и разом сдулась, как воздушный шарик, позабытый в углу после долгого праздника.
– Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Извини, что приходится терпеть материнскую любовь и заботу!
– Мам, я не это хотела сказать…
– А что тогда?
– Нельзя быть такой ханжой! – Я ввернула очередное любимое словечко. Когда я была маленькой, то каждый день записывала в дневнике новое слово – что-нибудь многосложное, необычное и интеллектуальное (кстати, слово «интеллектуальный» вполне могло оказаться в том списке), чтобы произвести впечатление на всякого, кому доведется заглянуть в мои заметки, хотя я никого к ним не подпускала даже на пушечный выстрел. Но старый дневник сгорел, и перед тобой, дорогой мой читатель, новое издание для взрослых! Здесь спрятано то, чего нельзя увидеть со стороны: как в черном ящике на борту самолета. Я веду дневник, потому что никто не хочет меня слушать. Иногда я чувствую себя человеком-невидимкой.
Мама
