Власилена, поднимаясь со скамьи. – Только за свечами схожу. Больно уж страшно такое в потемках рассказывать. Погоди немного. Квасу принести?
– Приму с благодарностью. Даже и не знаю, как теперь дальше без твоей стряпни и кваса обходиться буду – избаловала ты меня совсем, хозяйка.
Я буквально фонтанировал лестью, руководствуясь немудреным принципом – кашу маслом не испортишь. Судя по скользнувшей по лицу Власилены улыбке, семена лести упали на плодородную почву.
Уже зажженные свечи были принесены и утверждены на перевернутой вверх дном глиняной миске. Взглянув на меня поверх двух дрожащих огоньков, Власилена немного помолчала, собираясь с мыслями, и наконец начала свой рассказ:
– Случилось это три года назад, таким же теплым и погожим днем. Вечер уже клонился к ночи, а на небе высыпали первые звезды. Я уж и спать собралась, когда услыхала доносящийся с улицы шум и подскочила в страхе, что ко мне воры забрались. Живу-то одна-одинешенька, мужика в доме нет, вот и дрожу от каждого шороха…
– Понимаю, хозяйка, – посочувствовал я.
– Прихватила из сеней топор – тот самый, которым ты уже два дня без передыху машешь – да потихоньку и выскользнула во двор. А сама все думаю – поднимать крик заполошный али обождать чуток. Позориться-то перед честным народом не хочется. Если окажется, что попусту шуметь начала, соседи потом проходу не дадут, засмеют. Постояла в нерешительности у самой двери, по сторонам поглядела, благо луна уже вовсю сияла. Тишина! Словно и не было никакого шума. Я уже решила было – привиделось мне с устатку-то, почитай весь день в огороде провела на солнцепеке-то, вот мне и померещилось. Только было обрадовалась, как с улицы, аккурат из-за дубков моих, словно бы бормотание донеслось. И шорох какой-то… знаешь, как забулдыги упившиеся себе под нос что-то бормочут и с земли подняться пытаются? Видал хоть раз?
– Приходилось, – подтвердил я, припомнив, как не раз заставал в подъезде своего соседа с нижнего этажа, что никак не мог одолеть несколько ступенек и добраться до своей двери. Приходилось поднимать его и тащить на своем горбу, выслушивая его несвязное пьяное бормотание и «наслаждаясь» его диким сивушным выхлопом изо рта.
– Вот и тут точь-в-точь так же бормочут. У меня и страх пропал – ну, думаю, опять Миклеван с соседней улочки пива перебрал да с пьяных глаз ко мне явился, чтобы очередной раз в любви признаться… – Власилена хихикнула, но тут же посерьезнела и продолжила: – Я топор отложила да к калитке направилась. Чтобы ухажера хорошенько отругать да домой отправить. Вот только не Миклеван это был! Я до дубков шага три не дошла, когда в свете луны углядела, что на улице творится…
– И что творилось? – жадно спросил я, впившись пальцами в столешницу.
– Луна не солнце, потому смутно все видела. Только и разглядела, что две темные фигуры… вроде мужчины. Один на земле лежит будто мертвый, а другой над ним навис и неспешно так в одежке его копошится и зло так бормочет что-то… вроде как «ну где же?», «где
