безоблачное. Белоснежная ткань простыней, вывешенная соседями сушиться на балконе, практически не движется. Редкие машины, которые проезжают по пустым улицам, кажутся такими одинокими и красивыми. В некоторых окнах горит свет, но большинство людей всё ещё спит.
На крыше холодно. Я в одной рубашке, в тонкой джинсовой куртке, в шортах и в кедах. Здесь, на девятом этаже, ветер чуть сильнее, чем внизу, где тебя прячут здания. Здесь так тихо и прекрасно, и я не могу перестать нажимать на кнопку фотоаппарата. Я смотрю в объектив и вижу то, что не видят другие, потому что они все лежат в своих уютных кроватях под тёплым одеялом. Возможно, одни. Возможно, их кто-то нежно обнимает, обжигая горячим дыханием. Возможно, вторая половина их постели уже давно остыла. Они спят и не замечают, как прекрасен город летом в шесть часов утра.
Щелчок. Приблизить. Щелчок. Поменять резкость и ракурс. Щелчок. Изменить направление. Щелчок. Это всё равно, что изменить всю свою жизнь одним лишь нажатием.
Тишина настолько плотно накрывает меня, что я даже слышу своё собственное дыхание, которое вырывается из приоткрытого рта вместе с паром. Сердце трепещет от нетерпения, когда я нахожу новый красивый вид, пальцы немеют от холода, голова пустая, но в тоже время заполненная до краёв.
Крыши домов, небо, редкие птицы, простыни на балконе дома напротив, солнце, какой-то дым, чей-то силуэт в окне. Я фотографию всё, что только можно, чтобы оставить в памяти эти прекрасные моменты, которые остальные люди не видят. Чтобы все тоже узнали, насколько может быть прекрасен город летними утрами.
А всё, повторяю, началось с тишины.
Сначала я увидела огонь – он первым попал в кадр, а потом через несколько секунд меня охватил грохот взрыва. На фоне восходящего солнца это было прекрасно – вот о чём я подумала. А потом взрыв повторился. Слева, справа, позади меня. Везде. Здания разлетались на кусочки, рушились на асфальт, давили машины. Стёкла трещали, падали фонарные столбы, в дорогах появлялись выбоины. Какие-то автомобили взрывались. Огонь охватывал всё на своём пути, превращая город в настоящий ад.
Я не знаю, что я почувствовала в первую очередь: страх или восхищение. Это было, словно взрыв эмоций, словно вся ненависть обрушилась на нас, словно вся та боль, которая таилась в каждом человеке в глубине его души, вырвалась на свободу, чтобы уничтожить этот ужасный мир.
Почти все жители города спали. Многие погибли, даже не осознав, что происходит, кому-то удалось спастись и выжить, но я не знаю, что из этого было бы лучше. Умереть или жить в том, что от нас осталось.
Я не помню, сколько я простояла на той крыше. Не помню даже, как я спустилась в свою квартиру, чтобы попытаться сделать хоть что-то. И проблема была в том, что я понятия не имела, что нужно было делать в этой ситуации. Город охватили взрывы, мне, наверное, повезло, что в моём доме не заложили бомбу. Я просто сидела на своей кровати и чего-то ждала. Не знаю, чего или кого. Может быть, я надеялась, что всё вокруг меня тоже разлетится на части?
Это было как ступор. Не было никакой паники, не было ничего. Только понимание, что за окном умирают люди, что всё сгорает дотла, всё, что я любила, разрушается. А я просто сижу в пустой квартире на кровати, на которой несколько часов назад занималась любовью со своим бывшим парнем, и слушаю взрывы. Рус, как обычно, назвал бы меня странной.
Я пришла в себя только после того, как всё это закончилось. Грохот от взрывов прекратился, но пожары не остановились. На улице был хаос, паника, сирены и крики. А в моей квартире не было ничего. Только я и пустота. И мой фотоаппарат на смятой постели.
Телефонная связь не работала, телевизор, интернет, сотовый – всё это было теперь бесполезно. Позже, нам сообщили, что неизвестная группировка заложила множество бомб в крупных городах страны и одновременно в шесть часов утра взорвала их. Погибли тысячи. Половина из них даже не узнала о собственной смерти.
Это была глобальная атака на страну. Атака на правительство.
Всё рушилось у меня на глазах, и я понимала, что не могу больше оставаться здесь. Мои друзья погибли. Большинство знакомых осталось под завалами зданий. С родителями я не могла связаться из-за отсутствия интернета и сотовой связи – мама с папой жили в другой части континента. Добраться из Вашингтона в Лос-Анджелес своим ходом сейчас было практически невозможно, но это меня не остановило. Я взяла машину, собрала вещи и уехала.
Через неделю после теракта, правительство закрыло границы, дабы избежать массового побега граждан. Это всех только разозлило. Люди начали создавать группировки и бороться против власти, государство пыталось взять всё под свой контроль, но из этого ничего не получалось. Всё рушилось, и никто этого не замечал. В больших городах было опасно: постоянные разборки между жителями и властью, перестрелки, взрывы, смерти. Как будто им не было достаточно всех этих потерь. Они были как
