я не специалист по поэзии, я могу и ошибаться.
– Причем тут специалист или не специалист, просто людей не задевают мои стихи. Да и я сама не дурочка, думаешь, ничего не понимаю.
– Ладно, со стихами разобрались. А что еще вызывает твое недовольство?
– Ты меня не любишь.
– Вот те на! – разыграл удивление Герман. – Мы с тобой уже столько времени, но ты считаешь, что я тебя не люблю. Почему же я тогда не ухожу от тебя?
– Тебе скучно, ты чувствуешь пустоту вокруг себя. Вот я ее и заполняю. Я удобна для тебя, ты можешь меня трахать и ничего не обещать. А я ни о чем тебя не прошу. Ты считаешь, что делаешь меня счастливой только уже тем, что оказываешь мне внимание. Я для тебя словно заводная игрушка, которую ты заводишь, когда тебе скучно. Завод кончается, и ты меня откладываешь в сторону до следующего раза. А ведь я люблю тебя.
«Только этого мне и не хватало» – тоскливо подумал Герман. Он уже раскаялся, что совершенно неожиданно для себя завел этот, как оказалось, довольно опасный разговор.
– Это не так, – сказал он, – ты мне далеко не безразлична, ты занимаешь в моей жизни определенное место.
– Ты верно сказал, определенное. А мне хочется совсем не этого, я хочу быть с тобой всегда и везде. Ты первый мой настоящий мужчина, до тебя у меня были одни приготовишки. Мы поедем сегодня к тебе?
Герман кивнул головой. На сцене девушки в который уже раз сбрасывали с себя одежду; среди стриптизерок была и та, с которой он занимался любовью в комнате для утех Анатолия. Может, стоит поделиться своими воспоминаниями с Натэллой, как она отнесется к ним? И зачем он только затеял этот разговор, в результате он услышал много лишнего, чего он вовсе не жаждал знать. И теперь их отношения уже не могут быть такими безмятежными, как раньше. Отныне он вынужден остерегаться ее, сегодня он понял, что она совсем не такая, как он думал, и ему теперь придется постоянно блуждать по ее внутреннему миру, всякий раз опасаясь зайти туда, куда он вовсе не желает попадать. Но что же ему в таком случае делать, полюбить ее он все равно никогда не сможет, а расстаться же с ней он сейчас не готов.
В середине ночи они покинули ночной клуб и, поймав такси, отправились к нему домой, где неистово стали заниматься любовью. И впервые за все время их связи Герман почему-то не надел презерватива.
Утром, когда они еще спали, прозвенел звонок, который Герман с нетерпением ждал все эти дни. Звонила секретарша Хейга, она предложила ему приехать в офис к младшему из братьев для ведения переговоров.
Герман тут же бесцеремонно растолкал все еще сладко почивавшую Натэллу, чуть ли не на руках отнес ее в ванную, затем заставил девушку быстро пожарить ему яичницу и сварить кофе. Сам же он это время занимался тем, что приводил себя в порядок: до синевы выбрил щеки, которые затем обильно оросил лосьоном, потом долго подбирал галстук к своему парадному костюму. Быстро проглотив завтрак, он схватил девушку за руку, и хотя на ее тарелки еще оставались кусочки недоеденного омлета, вытолкнул ее из квартиры и вышел сам. Вместе они спустились на улицу.
Герман
