style="font-size:15px;"> Месяц мы бродили по тайге и все было ничего, а тут, когда до выхода осталось 5—6 дней, тайга вдруг наполнилась шорохами. Сегодня мне второй раз пришлось браться за наган. С утра, покинув ночевку, мы врезались в густой пихтач. И так как ночью моросил дождик, то вскоре вымокли до нитки. Особенно досталось Ананьеву, который шел впереди. К часу дня, когда он плавал в своих сапогах, как в озерах, решили остановиться и обогреться. Разложили костерок, выпили по 15—20 грамм спирта и, видимо сказалась бессонная ночь, Ананьев и Эйно заснули. Так прошло часа полтора. Вдруг, в отдалении послышалось рёханье сохатого. Надо сказать, что сегодня как никогда мы встречали очень много свежих, прямо сегодняшних следов сохатого и медведя.
Василий схватил ружье и бросился на звук. Ананьин и Эйно проснулись. Мы ждали, что будет? Василий вернулся и просил нас идти потише, так как в любой момент можно встретиться со зверем. Мы пошли дальше и вот, в одном месте, когда мы остановились, чтобы свериться с компасом и картой, мы снова услышали треск. Какой-то крупный зверь шел прямо на нас. Очевидно мы стояли ему по ветру и он не чуял нас, так как он шел треща валежником и добродушно рёхая. Василий вскинул ружье и замер. Он целился в просвет пихтача из которого слышался шум и должна была показаться голова зверя. А зверь все шел на нас и мы уже видели как качаются ветки и вдруг он остановился. Видимо он что-то почуял, так как рёханье его стало тревожным, а потом все стихло. Только острый слух Василия мог различить шуршанье травы. Зверь обходил нас. Тогда Василий бросился в чащу наперерез зверю. Мы стояли насторожив Ананьин ружье, я наган, Эйно топор, готовые броситься по первому крику Василия. Но Василий вернулся. Зверь ушел.
– Медведь, -сказал Василий.
– А не сохатый? – спросил я.
– Нет, сохатый так не рёхает, а потом сохатый зверь большой, он шел бы видно было, а медведь низом идет, только мох хрустит.
Возможно, да и вероятней всего, что это был медведь. Сохатый, уходя, не смог бы вдруг затихнуть. Он бежит напролом, ломая сучья и деревья.
6
Дорога домой всегда легче, чем дорога от дома, но повальник, поросший молодым пихтачем, это такое же проклятье, как гарь или бурелом. Даже великое стремление выбраться поскорее к дому не могло нас заставить идти быстрее, чем пол километра в час. И опять ночлег, костер, два бревна под себя, вместо постели, телогрейка сверху.
И снова повальник, пихтач, компас, отсчет по шагам и неумолчный вопрос: когда, когда же все это кончится?
И вдруг кончилось. С утра еще был повальник и мы пробивались по нему часа полтора, как вдруг наткнулись на затес, а за ним в 220—300 метрах на тропу. Настоящую, хорошую, конную тропу. Только шла она поперек нашего маршрута. Стали совещаться, уходить с тропы в повальник, в чащу казалось безумием. Решили – должна же такая хорошая тропа привести куда-нибудь. Будь-то Нижне-Савинское, или Колмогорово, или Понамарево – нам все равно.
Решили
