ненавистью посмотрел на женщину.
– Уверен, что это романтичная история, но не думаю, что нужно смущать молодых, – попытался спасти положение Томас.
И тут Лера удивила сама себя. Она не была уверена, что поступает правильно, но ей вдруг захотелось заступиться за Макса. В конце концов, вряд ли в романе, о чём бы он ни был, влюбленная женщина будет терпеть такие откровенные нападки на своего возлюбленного. Да и не нужно быть гением, чтобы понять, что и за пределами работы у этого актёрского состава существуют большие проблемы с взаимопониманием.
– Ничего страшного, – отмахнулась Лера. – Я совсем не против поговорить про нас с Максом. Тем более что всё действительно было очень романтично. Правда, я не очень хороший рассказчик, тем более на другом языке. Вот если бы вы говорили по-русски, то уже устали бы меня слушать.
Она не знала почему, но чувствовала, что эта тема Анну раздражает, причём не в рамках сценария. По профессиональным или личностным причинам, но каждый раз, когда она слышала русский язык, женщина вздрагивала и заказывала очередной бокал вина.
И Лера действительно попала в цель, потому что Макс благодарно ей улыбнулся, обнял и, коротко поцеловав, повернулся к «родственникам».
– Дело в том, что я, как и папа в своё время, не смог устоять перед прекрасной девушкой. Как истинный Эллер, я на генетическом уровне выбрал в жёны женщину из романтичного Санкт-Петербурга. Она, как сказочная принцесса, стояла у одной из карет Эрмитажа, словно собиралась вот-вот сесть в неё и умчаться прочь. И конечно же, я не мог этого допустить. Видимо, у нас на роду написано влюбляться в нежных и хрупких созданий, впитавших в себя загадку весенних туманов, таинство белых ночей и традиции искусства и истории. Признайся, отец, у тебя ведь просто не хватило духа и ума удержать такое чудо в своих руках. Ты слишком заурядный для такой женщины, как мама, вот и предпочёл скучную обыденность взрыву чувств и эмоций.
Макс говорил на английском, чтобы поняли все. Анна на это пошла пятнами и гневно уставилась на Макса. Франц сказал что-то грубое и, с силой швырнув салфетку на стол, начал подниматься, а Томас с женой усиленно пытались сохранять невозмутимость. Однако Лере было всё равно. Она слушала речь Макса, не отводя восторженного взгляда, а когда он закончил, нежно погладила его по руке:
– Макс, это так красиво!
Но он едва на неё взглянул. Макс тоже поднялся, подал ей руку, кинул на стол несколько купюр, сумма которых превышала не только стоимость их заказа, но и всего обеда. Не обращая внимания на гневное лицо «отца» и проклятия «мачехи», душевно распрощался с Томасом и Мартой и увёл Леру из ресторана.
Всю дорогу до номера Макс молчал и был очень хмур, но Лера, в отличие от него, пребывала в прекрасном настроении и никак не могла оправиться
