style="font-size:15px;"> Занимаюсь своими делами. Знаю, что ее слова ничего не значат: может, позвонит, а может быть, и нет. Такие, необязательные, – наркоманы, алкоголики, да, в общем-то, все женщины. Это для мужчины сказанное слово – закон, расшибись, но выполни. Иначе потеря лица. Никто с тобой никаких дел иметь не будет. А у них один закон – шлея под хвост. Концепцию можно менять по десять раз в день. Я ж вся такая ветреная, вся такая противоречивая!
Звонит в обед на следующий день:
– Идем в бассейн?
– Идем. Со вчерашнего дня. Устал я от ходьбы такой. Может, на самокате поедем?
– Проспала до вечера, потом ко мне подружка приезжала. Сейчас провожу ее до метро. А ты подъезжай, заберешь меня – и в бассейн.
Поплавали, сходили в сауну. Идем пообедать в ресторан. Начинается привычная заунывная песня: «Ты меня любишь? Я красивая? Ты такой хороший!» «Люблю», – говорю.
И, как всегда, добавляю кучу эпитетов: страстно, нежно, самозабвенно, яростно… Все это я говорю и буду говорить, даже если разлюблю. Потому что знаю, что человека, если он женского пола, нужно кормить тем, что ему хочется, а не тем, что тебе хочется.
Не помню за всю жизнь, чтоб жена спросила меня, что я хочу поесть. Никогда! Служил, жил в казарме, жрал, что дают. И в семье тот же суровый закон: будешь хавать то, что приготовит любимая.
Как-то попросил приготовить вареное мясо – устал от канцерогенов. Долго ломалась. В режиме азиатской забастовки. Наконец, приготовила. Чуть не заставлять пришлось. Но не все съел.
Всегда готовит так, что половина потом в мусорку. И не корректируется. А здесь ведь я настаивал, злыдень, бедную женщину мучил, измывался. Месяца три после этого тыкала этим несъеденным мясом.
Думал, что это станет идеологическим знаменем всей ее оставшейся жизни. Но Аллах милостив, память у женщин короткая, если это не касается конкуренток. Забыла. Появился свежий повод для жужжания.
А Лилька так и вообще не заморачивается приготовлением пищи, есть рестораны. Спрашивает:
– Подстригся? Седину немного затонировал?
– Да. Я всегда так делаю. Темное серебро.
– Сейчас купим тональный мусс и поедем к тебе. Я себя подкрашу в каштановый. И тебя – в коричневый.
– Хорошо, – не подумав, покорно отвечаю я.
Идем в магазин косметики. Тут я включаю мозги, внятно объясняю: «Мне ничего покупать не надо. Если я совсем закрашу свою благородную седину, буду выглядеть как педик. Мне идет седина. У меня такой образ. Меняем концепцию – ничего не меняем на моей голове».
Поза. Обидки. Заявляет: «Тогда и я меняю концепцию, едем ко мне домой». Хорошо. Поехали. Привожу домой. Чувствую, уже хочу отдохнуть от нее, устал от праздничного фейерверка.
По внуку соскучился. Внук тоже командир, постоянно чего-то требует. Но он в свои пять лет лучше всех вместе собранных теток на земле, потому что его можно убедить,
