смущение, неловкость, и… Так, где же граница между семьёй и общежитием?
Александр проявил смущение, неловкость, и… оказался в семейном комфорте. Совсем другие отношения. Он повернулся, развёл руки и улыбнулся:
– Всё, официальная часть закончена. Скажу последнее, вводное. Когда мы остаёмся сами, все ведут себя свободно, как считают нужным. Вот, по-семейному. Как? Это нам объяснит мама. Мне сейчас очень кстати пиво.
Довольная Юа подняла пальчик, робот принёс пиво и вышел. Александр неожиданно слегка вздрогнул. Что-то очень приятное далёкое, давно забытое…, но сейчас реальное. Он торопливо отпил пиво, расслабился, он опять естественный идиот: к чему тянет, то и делает. Он ходит по комнате, заглядывает в другие комнаты и свободно разговаривает с сыном. Он открыто пристально всматривается в его душу, ищет там свои черты и Юа. Он пытается проникнуть и понять его сущность, хочет понять его будущее, и не может. Что-то мешает сыну раскрыться перед ним, или ему увидеть нужное. Юа!
Юа затмевает для него всё. Она в стороне, наблюдает, одновременно во всём, и с каждым. Сейчас она выполняет только приятные ей обязанности. Она знает, что её мнение присутствует, когда он разговаривает с сыном. Она не смотрит на них, её поднятый вверх пальчик по-хозяйски напоминает – все должны двигаться свободно, в жёсткой взаимосвязи с ней! Она хозяйка. Это успокаивает и наполняет уверенностью.
Юа убрала недопитое пиво. Александр пьёт чай и с удивлением отмечает, что с сыном говорит от имени обоих. Юа внимательно слушает, изредка высказывает своё, но только мнение. Её интересует не смысл разговора, ей нравится, что у неё всё это есть и именно такое. Александр уже не может без неё, она стоит рядом и ходит вместе с ним, он постоянно держит руку на ней. И сыну легче. До него доходит, что в их семье есть только два мнения – правильное, мнение Александра, и не нужное ему. За пределами этого он может быть сколь угодно свободным, здесь – он только МЫ. Он начинает понимать, что значит МЫ!
Тянет в философию, Юа улыбнулась, Александр открывается сыну:
– Я не бог, и твоя мать тоже. Мы настолько обычные, что нас принимают за богов.
Александр улыбнулся, и продолжил:
– У моего народа есть определение – «Идиот». Так вот я и мама – идиоты. Можешь присоединяться, можешь быть лучше, как все…
Сын отвечает свободно, по инерции, видимо, о чём думал до этого:
– Как к тебе относиться при других?
Александр задумался, прижал к себе Юа. Он никогда об этом не думал, но вопрос актуальный. Вспомнил предыдущее поведение Юа. Правильно:
– Я не знаю. Мы будем обязательно встречаться так, и ты можешь вести себя как тебе угодно. Вне подобного – говорю только я, ты только слушаешь. Но я не хочу, чтобы это стало для тебя нормой. Наверное, правильно, чтобы таких ситуаций не возникало. Я решу этот вопрос.
