Проходите, пожалуйста, в кабинет.
– Мария! – прогремел за стеной глас Рейвенсона.
И я вошла, оставив Машу за дверью.
Всемирно известный ученый и первооткрыватель планеты-рая стоял у окна и разглядывал меня. Я, в свою очередь, уставилась на него во все глаза. Если Проскурин и постарел, то совсем немного. Глыба, а не человек! Он был немного выше, чем я себе представляла, плечи и руки, как у борца, живот, правда, слегка выпирал, но когда мужчине за сто, это уже не так важно.
Лицо и лысина самого знаменитого аграрного академика потемнели от загара. Не удивительно, ведь в Тахонге больше всего солнечных дней (опережает его только безусловный рекордсмен – пустыня Калахари), а Михаил Андреевич, видимо, продолжал регулярно бывать на всех подконтрольных ему полях, степях и опытных делянках.
Между тем Бьорг представил меня, как лучшего оперативника особого отдела УВБЗ.
Темные глаза из-под морщинистых век последний раз обвели всю мою фигуру, и Проскурин спросил:
– Почему она?
– Она – лучшая, – ответил Бьорг.
– Вы повторяетесь. Милая барышня, чем вы заслужили доверие Секретной службы, и почему я, – это местоимение он выделил голосом, – должен доверить вам безопасность экспедиции?
Это снисходительное «барышня» – даже не из прошлого, из позапрошлого века! – окончательно вывело меня из себя. А когда меня выводят из себя, я становлюсь… Неважно.
– Я не просила о доверии. Ни у Секретной службы, ни, тем более, у вас. Более того, огромным удовольствием будет узнать, что не подошла для вашей великой миссии, и вернуться назад.
– Дерзит? – спросил Проскурин у Бьорга, на что тот покачал головой и ответил:
– Нервничает немного. Но на самом деле Мария справится.
– Тем более, что никого другого Секретная служба на мое место не выделит, – продолжила я. – Нет у них других, как вы говорите, барышень.
Бьорг усмехнулся уголком губ:
– У нас никаких нет, Михаил Андреевич. Мария – высококлассный специалист. У нее самая лучшая раскрываемость, а вашего ученика и друга надо искать. Она найдет, у капитана Петровой мертвая хватка.
– Как я вижу, капитану Петровой тоже не предоставили выбора? Нет-нет, не стоит, – остановил Проскурин готового начать защитную речь Бьорга. – Я все понимаю, это ваша работа.
А он соображает. Вот только это его всепонимание… Ладно, надо брать быка за рога, ведь Проскурин – мой единственный свидетель, способный рассказать о том, что ждет на Зеленой планете. И поскольку я все еще была не в себе, то начала допрос стандартно:
– Михаил Андреевич, вспомните и расскажите о том, что вы видели. – Опомнилась и добавила: – На планете Рай, я имею в виду.
Бьорг расхохотался. Через пару секунд я тоже позволила проявиться улыбке, а Проскурин удивленно переводил взгляд с меня на веселящегося секретчика.
– Вот видите, – сквозь смех проговорил последний, –
