и программирования – и меня – четырнадцатилетнюю сестру-школьницу. День его был забит под завязку: с девяти до пяти – пары, вечером зарабатывал на автомойке в ночную смену, улучая краткие моменты, чтобы выполнять домашние задания. Учился он тогда тоже в Ростове. Я же жила одна в нашей квартире под присмотром тети Маши, моего крестного – дяди Жени и соседки по лестничной клетке Зинаиды Марковны – строгой сухопарой женщины, работницы районного исполкома. Так что, одной мне было в квартире не страшно. В случае чего – всегда могла позвонить родственникам или побежать к ответственной и активной соседке. А вот чтобы не быть обузой для старшего брата, которого я очень любила, жалела и, в какой-то мере, боготворила, я старалась есть как можно меньше, экономила продукты и деньги, которые он мне присылал, никогда не требовала новых нарядов, до последнего донашивала старые свитера и ботинки и никогда не устраивала истерик из-за того, что мы не могли позволить себе покупку новой школьной сумки или красивых дорогих тетрадей.
Оберегая его нервы и финансы, я самостоятельно окончила школу, поступила в университет, получила стипендию. И ныне продолжаю усердно заниматься, чтобы сдавать все сессии, не прибегая к взяткам, хотя сама я, как староста, перед каждым экзаменом регулярно составляла список одногруппников, желающих проплатить сдачу того или иного предмета, собирала с них необходимую сумму и вручала преподавателю. Меня в этом списке не было ни разу.
Вовка, конечно, понимал, что и я стараюсь эти четыре года, поэтому отношения у нас сложились нежно-дружеские.
Я потерла глаза и оглянулась вокруг. В читальном зале никого не было, кроме меня и Ираиды Степановны. Часы на стене показывали полвосьмого. Я поймала на себе взгляд библиотекаши, который словно говорил: «Имей совесть, иди в общагу, отдохни. Пятница. Нормальные люди в это время вовсю тусят, а не маринуют честных библиотекарей на рабочем месте».
Я вздохнула, сгребла в охапку конспекты, учебники и методички и подошла к столу Мурены, – так называли Ираиду Степановну абитуриенты. Наверное, за выжидательное выражение строгих глаз.
Она занесла в мой формуляр названия книжек, я поставила подпись и вышла на улицу, собираясь продолжить работу над ними в нашей с Маринкой комнате. Интересно, она уже ушла? Наверное, да. Посижу спокойно в одиночестве над учебником по психологии за чашечкой кофе и сигареткой. Благодать!
Я пошагала по узкой плиточной дорожке к своему корпусу общежития. В гудящей голове до сих пор вертелись всяческие правила и определения из книжек. Даже в чудесных весенних сумерках уставший мозг не мог расслабиться – сказывались напряженные месяцы беспрерывной зубрежки.
Вот и фонарь над дверью общаги появился в поле моего зрения. Совсем скоро я плюхнусь на свою койку с панцирной сеткой и немного отдохну, прежде чем опять начну штурмовать взятые в библиотеке пособия.
Вдруг слева от меня, словно вырвав из глубин
