сегодняшнего дня будете иметь дело с моим адвокатом, о своем провинциальном акценте позаботьтесь, – бросила я и громко хлопнула дверью.
Какой адвокат? Откуда? Вот оно, влияние голливудских фильмов, но не могла же я сдаться без боя? Я точно знала, что для меня, однажды уволенной за акцент, причём русский, двери телевидения закрылись бы навсегда. Начиналась борьба, острейшая борьба за сохранение собственного «Я»! В руках же, как Фемида с завязанными глазами, я держала лишь только свою боль и правду.
После многоразового просмотра блокбастеров и консультаций с друзьями я направилась к адвокату.
Еврейского происхождения, хрупкого телосложения и с пронизывающим взглядом адвокат в роговых очках внимательно выслушал меня.
– Дело выигрышное, удивительно, что у меня не было подобной практики в Грузии, но почему бы не попробовать? Если вы готовы к борьбе и не остановитесь посреди дороги, пожмем друг другу руки и сразу же перейдем к делу. От вас требуются две вещи: справка из театрального института насчет правильности речи и справка из Организации защиты прав человека, остальное – за мной. В трудовом договоре нарушено несколько пунктов, шанс есть! – деловито сказал господин Симон и с головой погрузился в бумаги.
Я остолбенело смотрела на адвоката: вот какую профессию мне нужно было выбрать! Как классно – защищать закон! Жизнь каждого спасенного человека – это твоя личная победа!
Как оказалось, господин Симон был из династии знаменитых адвокатов, и практику он прошел, ни больше ни меньше, в Америке.
Я поняла, что пришла по адресу.
Господина Гизо Жордания, ректора театрального института и общественного деятеля, моя просьба удивила.
– Лали, детка, не понимаю, что за справка тебе нужна? Столько лет ты на экране, и если бы у тебя был акцент, кто бы тебя держал до сих пор, тем более такой профессионал, как Мамука Арешидзе, – пожал он плечами.
– Господин Гизо, именно для подтверждения этого мне и нужна справка, официальная, с вашей печатью, я должна отнести ее к адвокату.
– Эта девочка меня с ума сведет, на таком грузинском, как у тебя, даже исконные грузины не говорят.
– Вот и напишите мне все это, господин Гизо. Что сейчас сказали, то и напишите, – объясняла я маэстро, злясь на себя: из-за какой глупости беспокою такого человека. Но ожидание мести было настолько сладким, что временный дискомфорт становился второстепенным.
С желанным «жорданиевским» выводом я направилась в Комитет защиты прав человека на улицу Павлова. Господин Сандро Кавсадзе был симпатичным, усатым, худощавым мужчиной средних лет. Он не меньше господина Гизо удивился моей просьбе.
– Написать, что гонение по этническому признаку незаконно? Да, но, детка, кто в этом сомневается? – спросил господин Сандро и посмотрел на меня поверх очков.
– Есть, господин Сандро, и такие, – пожала я плечами.
– Ну, а если есть, госпожа Морошкина, пусть ознакомятся с международными нормами, – строго
