кивали ей, приветствуя. Во втором ряду с левой стороны от прохода рядышком разместились Вика и Виталик. Дубовский положил руку на спинку соседнего кресла и что-то шептал девушке на ухо. Вика снисходительно улыбалась, словно дарила великую милость, но при этом успевала изучать соседей.
Яна решила не терзать себя видом этой парочки и поэтому сосредоточилась на сидящих перед ней незнакомых людях.
Моложавый мужчина в очках, с короткой стрижкой и эспаньолкой, непрерывно улыбался своей соседке. Казалось, он нарочно демонстрирует окружающим свои идеальные зубы. Что-то неуловимо пренебрежительное в его манерах напомнило ей Викторию.
Молодая брюнетка рядом с мужчиной в очках казалась миленькой, но невыразительной – серый костюм, белая блузка, бледное лицо без капли косметики. Она с серьезным видом слушала собеседника и лишь иногда кивала в ответ.
Синичка лениво перевела взгляд на коричневый свитер соседа брюнетки. «Домашняя вязка», – сразу определила она, попутно замечая широкие плечи ее хозяина. Мышцы неплохо развиты.
«Что это я вдруг? Нельзя так глазеть на человека».
Тем не менее, осмотр она не прекратила. Наверное, сказывалась усталость.
Крепкая шея, твердый подбородок, четко очерченный рот с еле приподнятыми уголками, будто его обладатель хотел улыбнуться, но не решался. Каштановые волосы мягкими прядями падают на лоб и слегка прикрывают брови – темные, как крылья ворона. Глаза…
Яна оторопела от неожиданности и смущения. Веселые зеленые глаза смотрели прямо на нее и неумолимо удерживали взгляд.
Она чувствовала, как краска заливает лицо. Уголки выразительного рта незнакомца таки поползли вверх. Еще ни разу ее не изучали так откровенно. И это было…
Возникшее чувство казалось таким необычным, что Яна не решилась продолжить эту мысль и усилием воли отвела взгляд. К счастью Семен Аркадьевич уже вернулся в зал и кивнул ей, предлагая начать.
Яна не удержалась и еще раз украдкой посмотрела на мужчину в коричневом свитере, нехотя признав, что он очень симпатичный, хотя и рассматривает ее слишком… В общем, слишком. С нее достаточно симпатичных мужчин.
Яна откашлялась, одернула белый халат, пригладила волосы и принялась докладывать.
«Хорошенькая. И смышленая».
Остап разглядывал девочку в белом халате вначале от скуки, затем со все возрастающим интересом.
Когда она только появилась в зале, такая худенькая и взъерошенная, он принял ее за студентку. Потом главврач попросил ее рассказать о дежурстве, и Остап понял, что ошибся.
Ему хотелось расхохотаться, когда она почтила его своим вниманием, изучая так внимательно, словно он – музейный экспонат. Хотя в свои тридцать два мужчина считал тщеславие мелочью, недостойной внимания делового человека, Остапу вдруг захотелось понравиться молоденькому доктору. Когда же он поймал взгляд серых глаз, размышления покинули его аналитический ум, а обычно защищенное от женских
