возле накрытого стола и ушел, подмигнув от двери. А Тоньо – остался. У стола. Накрытого. Со связанными руками.
Каналья Морган! Так издеваться – это талант нужен. Природное призвание.
А к кракенам его. Как уже говорилось, благородные доны так просто не сдаются.
Чуток поерзав в кресле, Тоньо развалился поудобнее, хоть со связанными за спиной руками и было сложно изобразить позу «благородный дон отдыхать изволят», прикрыл глаза и… сам того не ожидая, уснул. Видимо, утомился-таки за полные сутки маневров и боя. Морская баталия – это вам не серенады под балконом петь. Даже не прекрасных донн портреты рисовать.
Эх! Где те донны, где те портреты…
То есть понятно где – на берегу остались, это Тоньо пришлось идти на флот, подальше от старшего брата и прочих неприятностей. Но об этом – потом. А сейчас благородный дон уснул и спал… а бог его знает сколько. Но чтобы увидеть во сне обожаемую Саламанку и прелестную донну Марию де лос Анхелес Инезилью Молину, ему хватило.
Ах, какой это был сладкий сон! Вот только досадно, скрип двери разбудил его в самый неподходящий момент, когда донна Анхелес уже упала ему в руки и готова была отдаться, но… кракена в глотку этому, этому…
Не успев открыть глаз и сообразить, где он, Тоньо сгруппировался, готовый выхватить шпагу и драться – или быстро-быстро бежать, смотря по обстоятельствам. И лишь через целую секунду вспомнил, сообразил, кто тут может скрипеть дверью, осознал все ту же невыносимую легкость и пустоту бытия… и смирился. Господь дал, Господь и вернет, когда будет нужно. А пока можно немножко насладиться подаренными Им часами жизни ли, смерти – не суть.
Тоньо расслабился, даром что штаны после сна были сильно тесны, а руки затекли. Лениво открыл глаза, зевнул.
На пороге стоял Морган.
Тот самый Морган, что снился ему битых два года, и все больше повешенным на рее бородатым битюгом вроде его чифа.
Шпагу бы! Да хоть завалящий ножик и свободные руки! А там можно и по доске, и на рею – за такое благое дело Пресвятая Дева сразу в рай запишет, и пусть братец скрипит зубами на чертовой сковороде в одиночестве.
– Прошу прощения за задержку, благородный дон… э-э-э-э?.. – Голос у Моргана был хрипловатым и по-мальчишески высоким, словно ему лет пятнадцать, не более. Странно. Нескладно. Не может быть сэру Моргану пятнадцати, он уже года три как капитан. Но это же сон? Сон, определенно. А во сне может быть все, даже пятнадцатилетний капитан – гроза морей.
– Граф де да Вега, к вашим услугам, сэр Морган, – ухмыльнулся Тоньо, мол, триста каракатиц тебе в суп, а не мои услуги: за невыносимой легкостью бытия не получалось даже ненавидеть, хоть Тоньо и твердо знал, что ненавидеть англичан – его святой долг.
– Граф де да Вега, сын герцога Альба, – довольно кивнул мальчишка, словно бы не «Санта-Маргарита» гонялась за ним по морям и океанам, а он за «Санта-Маргаритой», и все ради Тоньо. Пройдя на середину каюты,
