неодинаково в каждом отдельном сознании каждого отдельного верующего. Психологический склад, особенности восприятия и так далее – все это, так или иначе, будет влиять на специфику религиозного сознания.
Как отмечает П. Бергер в своей работе «Еретический императив»[168], любой вере свойственна своеобразная когнитивная динамика, заключающаяся в том, что человеку, как «эмпирическому животному», свой личный опыт кажется наиболее убедительным при доказательстве реальности, нежели опыт другого индивида. При этом именно чужой опыт становится основой традиции. В результате происходит столкновение личного опыта с традиционным. Другими словами, в религиозном сознании начинается борьба двух компонентов: догматического (традиционного) и индивидуального (личного).
По мнению исследователя, именно религиозный опыт был «первоначальным истоком всех религий». Изначально религиозный опыт проявляется на индивидуальном уровне, но со временем он «делается институционализированным фактом в пределах нормальной социальной жизни, его правдоподобность поддерживается теми же процессами, которые отвечают за правдоподобность любого другого опыта. По сути дела, это процессы социального согласия и социального контроля: опыт достоверен, поскольку все говорят или действуют так, будто он им является, поскольку тех, кто это отрицает, ждут различные неприятности»[169].
Но что есть религиозный опыт? Как представляется, это некое индивидуальное психическое переживание эмоционального характера. То есть мы можем говорить о том, что чувственно-эмоциональная, сенситивная компонента, изначально сформированная на индивидуальном уровне, со временем становится всеобщей нормой. Другими словами, индивидуальное религиозное сознание превращается в массовое.
Но, очевидно, что одного лишь религиозного опыта мало: со временем вокруг сенситивного компонента начинает формироваться догматический комплекс – теория, подтверждающая тот или иной религиозный опыт. При этом, как только религиозный опыт начинает передаваться с помощью речи, «он оказывается включенным… в специфический корпус символов, который обладает собственной историей и социальным местоположением»[170].
П. Бергер объясняет формирование теоретической стороны религиозного опыта тем, что, во-первых, человек, как рефлексивное существо, принуждается самой своей природой к осмыслению своего опыта, а во-вторых – в силу социальных требований легитимации: каждому новому поколению нужно объяснить, почему дела обстоят именно так, как они излагаются в традиции[171].
Из данного построения представляется возможным сделать вывод, что в религиозном сознании, таким образом, присутствуют все те же две составляющие, притом что одна является структурообразующей (религиозный опыт), а вторая – поддерживающей (теория). По нашему мнению, данная конструкция является наиболее приемлемой и верной, с той лишь оговоркой, что со временем
Там же.
