успехом до 1661 г. Вскоре, однако, ситуация осложнилась: маратхам пришлось вести битву на два фронта. Усиление Шиваджи должно было рано или поздно привести к конфликту с Моголами, которые на первых порах стремились поддерживать хорошие отношения с маратхским вождем, особенно пока он досаждал Ахмаднагару и Биджапуру, но нисколько не сомневались в том, что столкновение с Шиваджи неизбежно. Утвердившись на престоле и покончив с братьями-соперниками, Аурангзеб обрушил на маратхские земли всю мощь своих завоевательных армий. На первых порах Моголы попытались заключить союз с Биджапуром против Шиваджи, но маратхский вождь удачным дипломатическим маневром добился того, что Биджапур вышел из коалиции и заключил в 1661 г. мир с маратхами. Тем временем Моголы развивали наступление, сея смерть и разрушение. Маратхские крестьяне, как свидетельствует очевидец-хронист, были на стороне Шиваджи; Аурангзеб приказал конфисковать все найденное в деревнях оружие и всех лошадей, но в результате народное сопротивление вспыхнуло с еще большей силой.
Теперь Шиваджи был уже не просто одним из амбициозных феодальных правителей, он стал народным вождем. Освободительная война против Моголов осознавалась как противостояние не только завоеванию, но и всей политике Аурангзеба, которая несла обнищание, разорение и оскорбление религиозных святынь, причем не только для маратхов или индусов в целом. Среди воинов и приближенных Шиваджи было немало мусульман. Сам Шиваджи неоднократно подчеркивал, что воюет не против приверженцев ислама, а против тирании Моголов и, как вынужден был признать враждебно настроенный к нему могольский хронист, старался не оскорблять религиозных чувств мусульман: его солдатам было приказано щадить мечети, а попадавшие в их руки экземпляры Корана надлежало с почтением передавать мусульманам.
Особый характер антимогольской войны повлиял на формирование и действия армии Шиваджи. Основу маратхского войска составляла легкая кавалерия, набранная из крестьян: эта конница не была наемной, как у Моголов, а пополнялась за счет рекрутской повинности с каждой общины, да и в добровольцах не было недостатка. Конями (обычно три лошади на двоих) и оружием всадников снабжала сама община, и лишь свою личную гвардию Шиваджи вооружал за счет казны. В отличие от тяжелой, неповоротливой, обремененной обозами могольской армии, где военачальники не отказывали себе в удобствах и развлечениях и даже везли с собой гаремы, маратхская конница была исключительно подвижной и как нельзя лучше подходила для ведения полупартизанской войны в условиях гористой местности. Никаких обозов, прислуги и даже палаток, воины и их командиры спали под открытым небом, фураж и пропитание добывали у крестьян, причем за деньги. За грабежи на маратхской территории Шиваджи наказывал с исключительной суровостью, подчеркивая при этом, что если его солдаты начнут грабить маратхских крестьян, то те «решат, что вы хуже Моголов». Что касается немаратхских
