вы наверняка не знаете моего родного языка.
– Более того, я даже не представляю, откуда родом моя госпожа, – лучезарно улыбнулся торговец. – Но в том, что в ваших жилах течёт шахская кровь, я уверен.
– Вы ошибаетесь, – мягко улыбнулась Яна. – Но сейчас это неважно. Могу ли я посмотреть на диковинные вещи, которые вы так нахваливали, и узнать их цену?
– Мои сундуки на постоялом дворе, госпожа. Не будет ли ущерба вашей чести, если я приглашу вас туда?
– Там есть харчевня, а моя служанка будет свидетельницей, что ущерба чести не было.
«Ишь ты, как перья распустил, – думала Яна, время от времени зыркая на перса из-под скромно опущенных ресниц. – Сейчас выложит самый бросовый товар и загнёт космическую цену. А мы улыбнёмся и… обратим его хитрость против него самого».
Она собиралась применить свой излюбленный приёмчик из прошлой жизни, за который её дружно невзлюбили барыги с ювелирной барахолки. Какой именно? Всему своё время.
Харчевня была новая, ещё очень чистая, и устроенная скорее в персидском духе, хотя распоряжался здесь толстый ханец. Ковры на полу скромные, чисто выметенные, подушки мягкие. Подносы, правда, использовались тоже не персидские, а китайские, зато посуда представляла собой весь Восток. Купец заказал чай и послал сына за ларцом.
И, в отличие от персидских харчевен, здесь имели место занавеси, дабы желающие конфиденциальности посетители могли вкушать пищу и совершать сделки, не мозоля глаза окружающим. А таковых было много.
Пока служанки принесли чайничек и чашки, паренёк явился с тяжёлым, окованным железными полосами ящичком. Повозился с замком и с загадочной улыбкой откинул крышку.
Старая Гу Инь ахнула. Яна изобразила заинтересованность, а купец просиял. Но на взгляд женщины, видевшей куда более утончённые изделия, в ящичке находился склад кое-как отшлифованных самоцветов размером с блок пирамиды Хеопса, оправленных в грубо спаянные между собой куски листового золота. Да, камни неплохи. Если попадут в руки хорошего гранильщика. Да, золото чистое, и его много. Но выглядели эти заморские диковинки, на её взгляд, вульгарно до тошноты. Обвешаться ими – и на панель, от клиентов отбоя не будет. И неважно, что вон то кольцо, если верить персу, когда-то носил румийский – римский, что ли? – кайсар. Это кольцо могло заинтересовать Яну только в качестве кастета. Пожалуй, единственной действительно красивой вещью здесь был неширокий золотой браслет со вставками из тёмно-синего лазурита. Застёжки браслета были выполнены в древнеегипетском стиле, в виде фигурок каких-то богов. Очень похоже на добычу грабителей гробниц, уж слишком тонкая работа по сравнению с остальными вещицами. Нет, явного интереса она к браслету не проявила, но заметочку для себя сделала. Начала интересоваться ценами. Старуху чуть дед Кондратий не прихватил, когда купец назвал стоимость «кольца румийского кайсара».
– Что скажешь, Гу Инь? – Яна обратилась к единственному имеющемуся
