Ужас какой-то! Орвен, пойди туда и сделай так, чтобы там не воняло!
– А почему он должен туда идти и что-то делать? – немедленно и провокационно-громко спросила у нее Кассандра. – Он что, там сидит постоянно, и все это дерьмо – его? Или ему больше всех надо? Или потому что он – простолюдин?
– Потому что он мужчина! – Флоренс выставила перед собой холеные ладошки. – Ты хочешь, чтобы я это самое выгребала лично? Да я не держала в руках ничего тяжелее… Не знаю…
– Ложки, – подсказал ей нужное слово Мартин, еще один представитель неблагородных – высокий, крепкий и жилистый парень, который, несомненно, знал, как в этой жизни добиваться своего. От него всегда исходил запах агрессии, если можно так выразиться. – Это у вас у всех общее. Кроме того, чтобы есть и болтать, вы больше ничего в жизни не умеете. Но в целом ты права, куколка, мы – те, кто способен что-то сделать своими руками, мужчины. А вот твои приятели – они…
– А я все ждал, когда чернь скажет свое слово, – подал голос один из тех шестерых благородных, которые держались особняком. Был он высок, плечист, русоволос и вдобавок имел обаятельнейшую улыбку и ямочку на подбородке. Мечта всех женщин, от девочек до бабушек. Звали его, если не ошибаюсь, Гарольд Монброн. – Ну что, Аллан, ты убедился в моих словах? Не бывает таких мест в этом мире, где все равны, как я тебе и говорил. Мы – это мы. Они – это они. И твои слова: «Мы теперь все одинаковы, между нами нет различий», – просто смешны. Что ты там сказал, нищеброд? Ничего тяжелее ложки никто из нас в руках не держал? Ошибочка вышла. Не угадал ты.
Его шпага скрежетнула о ножны – Гарольд не собирался шутить. Он собирался убивать.
Мартин осклабился, подошел к тому месту, где лежал его скарб, и через секунду в руках у него оказалась укороченная двусторонняя глевия, которую я давно уже приметил. Оружие специфическое и очень серьезное, мне про него Агриппа рассказывал. И еще он говорил, что им запросто не поорудуешь, тут очень хорошая подготовка нужна. Но не просто же так Мартин ее с собой таскает?
Что примечательно – с ним плечом к плечу встали трое его приятелей, и тоже уже не безоружные. То ли под рукой все держали, то ли заранее к такому исходу готовились.
Но и друзья Гарольда не отставали, тоже решив принять участие в назревающем серьезном разговоре.
Народ, до этого хаотично располагавшийся на площади, начал менять свое местоположение – кто-то шел туда, где, ухмыляясь, умело крутил свое оружие Мартин, а кто-то направлялся в сторону Гарольда, который впервые на моей памяти вышел из тени на середину площади.
– Ребята, вы чего? – жутко перепугалась Флоренс. Она интенсивно вертела головой, глядя то на тех, то на других, и ее кудряшки цвета созревшей пшеницы, казалось, жили своей жизнью. – Не надо! Я же ничего такого…
– Это верно, – заметила
