я не ударя…
– В парке, когда ты упала с Масдая, – сочувственно заглянула ей в глаза царевна.
– А…
– Да, я об этом. О самый пьедестал.
– Но я…
Серафима озабоченно прикоснулась к голове подруги, раздвинула волосы над ухом, приблизилась, вглядываясь во что-то, видимое только ей, и, наконец, опустила золотистые кудри гвентянки на плечи.
– Конечно, кроме припухлости нет ничего… Не болит?
– Нет, что ты! Только голова кружится, но совсем немножко, а так – все прекрасно!
– Кружится? – встревожилась царевна.
– Чуть-чуть! И уже прошло! – беззаботно отмахнулась гвентянка.
– Но если не болит – это не значит, что все обошлось.
– Ты знаешь, наши лекари всегда говорят то же самое, – кивнула она, покачнулась вдруг и ухватилась за плечо Олафа.
– Эссельте?.. – проворно подхватил ее отряг.
– Ничего… Я просто оступилась… – слабо улыбнулась встревоженным взглядам друзей принцесса.
– Ну что ж, милостивые государи и государыни, – не дожидаясь окончания женского консилиума, развел руками Тис Первый. – Сожалею, но ничем больше помочь вам не могу, кроме совета. Полагаю, вам стоит поторопиться встретиться с его премудрием Адалетом. Насколько я понимаю, если кто и способен придумать что-то в сложившейся ситуации, так это он.
– Да, премудрый Адалет придумает, несомненно! – оживился калиф. – Умная мысль, ваше величество, подобна золотой монете – никогда не бывает лишней!
– Благодарим за внимание, ваше величество, – поклонился Иванушка.
– Хотел бы я, чтобы наша первая встреча произошла при более приятных обстоятельствах, ваши величества, ваши высочества, – холодно склонил в ответ голову король, давая понять, что аудиенция закончена.[12]
Гости также раскланялись и попрощались в меру воспитанности и желания, и под сверлящими взорами гвардейцев двинулись к выходу.
Эссельте упала почти на самом пороге.
Коротко стриженный упитанный знахарь лет пятидесяти, персональный лекарь его величеств Дубов Первого и Третьего, равно как и Тиса Первого Фикус, как он помпезно представился, распрямился, потирая кулаком затекшую поясницу, и обернулся к гостям. Поглаживая пухлой ладонью щеку, он оттопырил нижнюю губу и сосредоточенно свел брови над переносицей, будто обдумывая нечто важное. Друзья, сбившиеся на время осмотра в плотную обеспокоенную кучку в дальнем конце отведенных Эссельте покоев, поняли, что пришло время вопросов, и устремились к нему как на приступ в такой же тесной формации.
– Ну, как она? – первым заговорил отряг.
Знахарь удовлетворенно кивнул, с шумом выдохнул и провещал важно и с расстановкой, оглядывая окруживших его людей:
– Не думаю, что ее высочество получила серьезную травму. Небольшое сотрясение, судя по симптомам.
А также, что вторых встреч с ними, равно как и третьих, четвертых и последующих – ни приятных, ни неприятных – до конца своей жизни он не планирует.
