рождения истинного искусства в виде моей несравненной поэзии. Итак, тишина! И внемлем, внемлем, внемлем…
– Это еще что за придурок? – раздосадованно пробормотал Авессалом.
– Тс-с… давай послушаем!
Мужчина глубоко вдохнул и, подняв очи горе, нараспев принялся декламировать, очевидно, свежесочиненные строки:
В чем истина, спроси поэта,
Когда все рушится вокруг.
Когда глаза не видят света
И предал самый лучший друг.
Когда любовь тебя приводит
Не на альков, а на алтарь,
Когда спасенье пулей входит
В твой лоб. Но пробудится Тварь.
Когда искал богатства где-то,
А оказался на войне…
В чем истина? Спроси поэта.
Он знает – истина в вине!
Гоша вдруг хитро усмехнулся и поднял невесть откуда взявшуюся в его руке рюмку с водкой.
– Моей же трепетной душе, она открылась в «Бульбаше»! Ваше здоровье, дамы и господа!
В зале захохотали, вокруг грянули дружные аплодисменты. Очевидно, подобные выступления Гоши были привычной частью программы клуба. Тот картинно раскланялся, одним махом выпил содержимое рюмки и стал пробираться мимо тесно расположенных столиков по направлению к бару.
– Сева, ты что-то хотел мне сказать? – Лена, щелкнув на прощание пару раз нелепого поэта, громко требовавшего в баре пива, отложила фотоаппарат в сторону.
– Лена! – Авессалом глубоко вздохнул, – Мы с тобой… Ну, я имею в виду, что мы с тобой давно… уже можно сказать, давно…
– Да, Сева? – Лена, улыбаясь, смотрела ему прямо в глаза.
– Я и подумал, что ты… то есть мы… мы могли бы…
– Мы могли бы, Сева…
– У меня есть, знаешь, крупный заказ, причем очень скоро… Я думаю, что могу заработать прилично… Снять квартиру… И тогда мы могли бы… Ты могла бы… Ох, черт! – злосчастный поэт, нетвердой походкой пробиравшийся мимо их столика внезапно споткнулся о чью-то ногу и рухнул на Авессалома, окатив его пивом.
– Ах, боже мой, молодой человек, простите поэта! Верьте, я не специально, исключительно вследствие прилива вдохновения слегка утратил координацию! – Гоша схватил салфетку, чтобы вытереть изрядно подмоченную пивом фигуру парня.
– А под ноги смотреть не пробовал? – злобно процедил Авессалом, с трудом вырываясь из липких объятий горе-поэта.
– Как, под ноги смотря, увидишь ты, что впереди судьба тебе готовит? Иль, может быть, закрыть совсем глаза, чтоб не узреть того, что вскоре будет? – продекламировал Гоша, видимо нисколько не расстроенный происшествием.
– Байрон хренов, – пробормотал Авессалом, усаживаясь обратно и пытаясь как-то вытереть одежду и руки. Идеальный момент для разговора был безнадежно упущен.
Взгляд его упал на часы. Стрелки показывали 20:25.
– Ленок, прости, бежать надо, это тот заказ, о котором
