Анна вступила во внутренний двор Гринвичского замка, грянул пушечный салют. Король поцеловал невесту и поздравил с прибытием в ее новый дом. В Большом зале дворца выстроилась королевская гвардия, салютовавшая жениху и невесте, когда те проходили мимо. Генрих проводил Анну в ее личные апартаменты, где она должна была отдохнуть перед назначенным на поздний вечер пиршеством.
Анна, внешне остававшаяся по-королевски невозмутимой, в глубине души изумлялась, растроганная искренним теплом, с которым ее встречали англичане.
– Это хороший, добрый народ, правда, Ганс? – повторяла она снова и снова. – Хотя это все равно – ведь король, несмотря на все внешние знаки внимания, меня терпеть не может.
– Почему вы так уверены, мадам? – удивился мальчик.
Анна горько улыбнулась:
– У меня нет опыта в любви, Ганс, но я знаю мужчин достаточно хорошо, чтобы понять: если они избегают смотреть тебе прямо в глаза, значит, что-то не в порядке. Гольбейн изобразил не меня, а совсем другую женщину. Король влюбился в этот портрет, но меня, увы, он не любит. Он женится на мне по политическим причинам, и не более того. Если бы он не хотел утереть нос королю Франции и императору, я не стала бы королевой Англии.
Генрих Тюдор был бы весьма удивлен, узнай, какие мысли бродят в голове его невесты. Сам он из-за предстоящей женитьбы пребывал в очень скверном расположении духа. Принцесса оказалась совсем не такой, как ему представлялось, а на себя он уже давно не мог смотреть непредвзято. Сердцем и душой он чувствовал себя таким же молодым, очаровательным, оживленным, как прежде. После банкета король вновь вызвал к себе Кромвеля, но тот стойко делал хорошую мину при плохой игре.
– Она держится с царственным величием, сэр. Народу она нравится, – заверял он.
– Юристы не нашли никакой лазейки? – требовательно спросил король, проигнорировав слова Кромвеля.
Кромвель отрицательно покачал головой. Он начинал всерьез беспокоиться за свою жизнь и за сохранность всего, что он строил долгие годы, служа Англии. Он вспомнил своего предшественника и бывшего наставника, кардинала Вулси. Его стремление сотрудничать с принцессой Арагонской в конечном счете стоило ему жизни. Вулси всячески пытался задобрить короля, но даже этот бесценный дар – Хэмптон-Корт не смягчил королевского гнева. И теперь Кромвель вновь видел в глазах короля тот же беспощадный блеск, что и тогда, только теперь этот неумолимый взор был устремлен на него, Кромвеля. Впервые в жизни Кромвель не знал, что делать. Там, где дело касалось мщения, Генрих Тюдор отличался неистощимым терпением и коварством. «Лучше бы он казнил меня сразу, а не играл, как кошка с мышкой», – подумал Кромвель.
Король прошел в спальню и сердито велел всем приближенным немедленно убраться с глаз долой. Налив себе огромную чашу красного вина, он опустился в кресло и начал пить, все больше накаляясь от гнева и раздражения.
– Ты похож на льва, которому
