какой сейчас год?
– Где – какой год? – не поняла Лена.
– Ну, вот здесь. Где мы сейчас, – уточнил Вася.
– А он везде одинаковый, – растерялась Лена.
– Тем более… – уже начинал злиться Вася: на себя за то, что он так плакал, на Лену за то, что она видела, как он плакал, и за то, что она такая непонятливая. – Тем более. Неужели ты не знаешь, какой сейчас год?
– Ну, пятый…
– Какой-какой?
– Пятый, – уже твердо сказала Лена.
Вася недоверчиво покосился на нее и разозлился еще сильнее. Ему показалось, что Лена шутит над ним.
– Слушай, а тебе сколько лет?
– Мне? Двенадцать.
– Так почему же сейчас пятый год? В каком же году ты родилась?
– Я? – Лена все больше удивлялась и даже чуть растерялась. Она никак не могла понять, что от нее хочет Вася. – Я родилась в тысяча девятьсот девяносто третьем году.
– В каком-каком? – опять переспросил Вася и побледнел. Он решал новую, совершенно невероятную и очень мучительную для него задачу.
– В тысяча девятьсот девяносто третьем году.
– Значит… значит, сейчас две тысячи пятый год?
– Ну да, – совсем растерялась Лена. – Я так и сказала – пятый.
Слезы опять покатились по Васиным щекам, и, как он ни старался успокоиться и «рассуждать логически», из этого ничего не получилось.
Как только Лена увидела новый приступ Васиного горя, она поняла, что и ей самой очень хочется плакать. А когда ей что-нибудь хотелось, она обязательно это делала.
В машину заглянул наконец Женька. Он увидел, что Вася и Лена сидят рядом и дружно ревут, Женька открыл рот и испуганно спросил:
– Что случилось?
Ему никто не ответил. Вася только скрипнул зубами, но сейчас же новый поток слез покатился из глаз. Дело в том, что Вася слишком сжал зубы и коренной зуб с дуплом невероятно заныл. Лена громко всхлипнула и уткнулась в платок. Женька тоже растерялся и на всякий случай потер кулаком глаза.
– Дома что-нибудь? – спросил он, но Лена отрицательно покачала головой. – Потеряли что-нибудь?
Вася, у которого зуб болел все сильней, пробурчал: «Нет» – и вытер слезы. Женька вспомнил странное поведение Васи в электронке и, перестав тереть глаза, с подозрением спросил:
– Вася заболел?
– Дурак! – Вася окончательно рассердился на себя, на Женьку и на свой зуб. – Неужели ты не понимаешь, что я пролежал замерзшим пятьдесят лет!
– Сколько-сколько? – вскричал Женька, а Лена разом перестала плакать.
– Пятьдесят лет! Ты это понимаешь?
Женька не понимал, но на всякий случай присвистнул и с уважением, почти с завистью сказал:
– Вот это да! Здорово! Пятьдесят
