и я обещал, что предложу тебе частные сеансы. Вечерами или по выходным. – Эрик вытащил бумажник из заднего кармана, вынул визитку и протянул ее мальчику. – Пожалуйста, возьми это. Не стесняйся и звони мне, если решишь принять мое предложение.
Макс взял карточку, бросив на нее мимолетный взгляд.
– Ладно, спасибо. Я благодарен.
– Я не буду тебя уговаривать, потому что это должно быть твое желание. Но если ты не захочешь работать со мной, советую тебе обратиться хотя бы в группу психологической поддержки при хосписе. Лучшее, что ты можешь сделать для своей бабушки, – это позаботиться о себе.
– Да, она тоже так говорит.
– Я надеюсь, ты к ней прислушаешься, – Эрик убрал руку с плеча мальчика. – Всего тебе самого доброго.
Макс выдавил из себя кривую улыбку.
– Спасибо.
– Береги себя, – сказал он и повернулся к Максу спиной.
Уйти Эрику оказалось непросто. Он никак не мог отделаться от ощущения, что бросает ребенка одного. Но самое гадкое в его профессии – это понимание, что помочь можно только тому, кто сам приходит к тебе.
Он вернулся к Лори, которая грустно улыбнулась при виде него.
– Я знала, что ты его не оставишь. Бедный парень. Я твоя должница.
– Так ты все знала?!
– Да. Я видела с самого начала, что на самом деле проблема в нем. Спасибо за консультацию.
– Не за что. – Эрик огляделся по сторонам в поисках своих студентов. – А где?..
– Они ушли наверх. Девочку вызвали. Как ее зовут, Кристин? Она положила на тебя глаз, дружище.
– Ничего подобного.
А Эрик и забыл, какой прямолинейной могла быть Лори. Они толком не общались уже несколько месяцев, с самого его расставания с женой.
– Когда ты беседовал с Максом, она мне все уши прожужжала про то, какой ты замечательный. И за мной она приглядывает. Всегда бывает одна такая.
– Какая?
– Такая. Девушка-которая-одевается-слишком-вызывающе. Такая в каждом отделении есть, на любой работе.
Эрик никогда не обращал внимания на то, как одевается Кристин. Но то, что она красива, он не мог не заметить, – он же не слепой.
– А еще помнишь Сэнди-медсестру? Она так разволновалась и обрадовалась, когда я попросила тебя спуститься. Теперь, когда ты развелся, они открыли на тебя охоту.
– Я еще не развелся.
– Ой, да ладно. Ты же подал на развод?
– Да. Но еще ничего не кончилось.
– Да брось, это просто переходный период. Ерунда.
Эрик и сам не смог бы объяснить, почему для него это имеет такое большое значение.
– Прости меня за занудство – это профессиональное.
– Ничего, мне тут птичка насвистела, что переходный период у одиноких докторов обычно бывает очень коротким.
Эрик взглянул на часы.
– Могу я откланяться?
