время, сквозь пространство, сквозь страх, бесконечный как сама вечность. А над ней, прямо над ее лицом – другое, пышущее жаром лицо, и она смогла еще расслышать запах алкоголя, и пота, и страха, не меньшего, чем ее собственный страх. Рывком она вскинула вверх руки, но они лишь бессильно приподнялись в пустоту и снова упали. Мозг ее, казалось, вот-вот разорвет череп, боль в груди распустилась в огромный алый цветок и взорвалась беззвучным, бессловесным криком: «Мама, мамочка!» И не стало больше ни страха, ни боли, только милосердная, всепоглощающая, несущая забвение тьма.
Глава 2
Четыре дня спустя Адам Дэлглиш, начальник одного из отделов Скотланд-Ярда, продиктовал секретарше последнее письмо, покончил с бумагами по разделу «входящих», запер ящик стола, набрал шифр и захлопнул дверцу личного сейфа. Теперь Дэлглиш был готов отправиться в двухнедельный отпуск в Норфолк, на побережье. Он устал, давно пора было отдохнуть. Но запоздавший отпуск не сулил спокойного отдыха: в Норфолке были дела, требовавшие серьезного внимания. Два месяца назад скончалась тетушка Дэлглиша, последняя из его родных, и оставила ему все свое состояние и дом. Дом – перестроенная ветряная мельница – находился на северо-восточном побережье Норфолка, в Ларксокене. Состояние неожиданно оказалось весьма значительным и принесло с собой множество нерешенных проблем. Мельница же представляла собой наследство не слишком обременительное, но и здесь все было не так-то просто. Дэлглиш чувствовал, что ему надо пожить на мельнице одному неделю-другую, прежде чем решить, что с ней делать – продать, оставить себе и наезжать временами в отпуск или передать за номинальную цену норфолкскому Обществу охраны ветряных мельниц. Он знал: это Общество с готовностью восстанавливает такие мельницы, возвращая их в рабочее состояние. Кроме того, остались семейные бумаги и документы, тетушкины книги, обширная библиотека по орнитологии. Все это нужно было разобрать, привести в порядок и решить, что со всем этим делать. Но Дэлглиш думал об этом с удовольствием. Еще в детстве, мальчишкой, он терпеть не мог бесцельно проводить каникулы. Правда, ему и представить было трудно, откуда, в результате какой детской провинности и чувства вины или ложно понятого долга родился и вырос этот странный мазохизм, с годами предъявлявший ему все более и более непререкаемые требования. Дэлглиша радовало, что в Норфолке ему будет чем заняться еще и потому, что он понимал: поездка в Норфолк – что-то вроде бегства. После четырех лет молчания его новый сборник стихов «"Как ответить?" и другие стихотворения» вышел из печати и был встречен критиками довольно шумно. И хотя критика эта неожиданно оказалась благожелательной, он обнаружил, что с трудом переносит внимание журналистов, как, впрочем, и интерес широкой публики. Он привык к тому, что после особенно громких дел о раскрытых им убийствах пресс-центру столичной полиции обычно давалось указание оградить Дэлглиша от излишней известности. У издательства же на этот счет были явно
