как можно оптимистичнее. Она хотела добавить, что со Скарлет все будет в порядке, что с каждым днем ее освобождение все ближе, но промолчала. Столько слов сказано в последнее время, что они уже утратили свой смысл. Никто ведь и понятия не имел, жива ли Скарлет и в каком она состоянии. И Волк знал это лучше, чем кто-либо другой.
– Есть еще что-нибудь, на что я должна обратить внимание?
Волк покачал головой, но вдруг его глаза вспыхнули, и он посмотрел на нее с неожиданным интересом. Кресс напряглась. Она привязалась к Волку за время, которое они провели на борту, но он все еще пугал ее.
– Ты можешь найти информацию о людях на Луне?
Плечи Кресс поникли:
– Если бы я могла найти о ней хоть что-нибудь, я бы уже…
– Я говорю не о Скарлет. – Голос Волка становился жестче, когда он произносил ее имя. – Я имею в виду своих родителях.
Родители?.. Кресс даже в голову не приходило, что у Волка были родители. Мысль о том, что этот здоровяк когда-то был беспомощным ребенком, казалась нелепой. Честно говоря, она вообще не могла представить, что у кого-то из солдат Леваны были родители. Неужели все они когда-то были детьми, и у них была семья, и они кого-то любили, и кто-то любил их?.. А ведь на самом деле так оно и было… когда-то.
– О… хорошо, – медленно ответила она, одергивая теплое платье, которое захватила со спутника, когда покидала его. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Форму, которую нашли для нее в командном отсеке, она проносила всего день. Она показалась ей тяжелой и неудобной, ведь Кресс всю жизнь ходила босиком и в простых платьях. К тому же брюки оказались велики.
– Ты думаешь, мы сможем их найти их, когда окажемся на Луне? – спросила она.
– Это не самое важное, – отчеканил Волк как настоящий военачальник, но на его лице отразилась целая буря чувств. – Но я был бы не прочь узнать, что они еще живы. А может быть, и снова их увидеть… Когда-нибудь.
Его губы дрогнули.
– Мне было двенадцать, когда меня забрали. Они наверняка считают, что я мертв или превратился в чудовище.
Эти слова болью отозвались в сердце Кресс. Целых шестнадцать лет ее отец думал, что она мертва, а ей самой говорили, что родители отказались от нее, повинуясь закону о пустышках. Она едва успела узнать своего отца, как тот умер от летумозиса в лабораториях Нового Пекина. Кресс оплакивала его смерть, но гораздо сильнее ее терзала мысль о том, что все эти годы у нее был отец. Столько времени, которое они могли провести вместе, потеряно! Она все еще думала о нем, как о докторе Эрланде – странном, грубоватом старике, который вел проект по созданию киборгов в Восточном Содружестве. Он занимался поставками пустышек в Африку. И помог Золе бежать из тюрьмы. Он столько всего сделал – и хорошего, и ужасного. И все это, как сказала Зола, лишь затем, чтобы покончить с правлением Леваны. Отомстить за свою дочь. Отомстить за нее.
– Кресс?
Она вздрогнула.
– Прости… Я не могу
