ивленно спросил один из них, самый высокий, с выпуклыми мышцами и большими, словно у теленка, глазами.
– А чего я должен говорить? – искренне удивился Ивар.
– Ты должен кричать от страха, – объяснил глазастый. – И отдавать нам свои деньги… Ведь мы это, разбойники!
– Ну, раз так, то деньги придется отдавать, – согласился Ивар. – Сейчас, вот только достану…
Он повернулся и сунул руку в телегу, дно которой покрывал толстый слой соломы. Пальцы нащупали гладкую поверхность ножен, сомкнулись на шероховатой рукояти меча.
– Вы точно хотите денег? – поинтересовался Ивар. – Может быть, уйдете так?
– Хотим, как же это без них! – воскликнул мускулистый вожак, и глаза его выпучились от удивления, поймав отразившиеся в серой стали клинка солнечные лучи.
Лезвие с шорохом прорезало воздух, раздался звон и изумленный вскрик. Ивар прыгнул, прямо с облучка, быстро ударил крест-накрест. Но меч разрубил только пустоту. Разбойники, получив неожиданный отпор, ударились в бегство.
Они удирали что есть силы, теряя по дороге собственное оружие, слышны были удаляющиеся вопли.
– Деньги им, – проворчал Ивар, убирая клинок в ножны, – научились бы сначала, с какого конца за меч браться…
Он влез на место возницы, дернул поводья. Лошадь тяжко вздохнула, нехотя сдвинулась с места, и телега, нагруженная бревнами, покатила дальше, скрипя и подпрыгивая на ухабах.
Когда впереди показалась усадьба, Ивар невольно улыбнулся.
Над частоколом ограды виднелись крыши дома и хозяйственных построек, в синеву весеннего неба поднималась тонкая струйка дыма. Вот оно, место, где тебя любят и ждут.
Даже лошадь, увидев, что ее скоро ожидает стойло и полная кормушка, чуть быстрее зашевелила ногами. Ивар пересек поле, засеянное овсом, и въехал в пределы усадьбы, тут носа коснулись знакомые запахи – теплого молока, выпеченного хлеба.
Ивар взглянул в сторону дома и понял – что-то не так: работник расседлывал незнакомых лошадей, а стоявшая у порога Рагнхильд выглядела исключительно мрачной.
– Что случилось? – поинтересовался Ивар, слезая с телеги и вытаскивая из соломы меч. – Надеюсь, никто не умер?
– Слава богам, – кратко отозвалась Рагнхильд, и в синих глазах ее сверкнул гнев. – Приехали твои приятели, которых я терпеть не могу…
Ивар нахмурился.
– Это какие?
– А те самые, с которыми ты по морям шатался! – сердито ответила Рагнхильд. – Они в гостевой горнице.
Из дома донесся детский плач. Рагнхильд резко развернулась и ушла. Ивар же ощутил, как сердце его слегка подпрыгивает в предвкушении приятной встречи, а на лицо сама собой выползает залихватская ухмылка.
– Позаботься о лошади, – приказал он работнику, – а потом вместе с Флоси разгрузите телегу.
– Хорошо, – кивнул тот, и Ивар поспешил в дом.
В очаге гостевой горницы пылало яркое пламя, от него расходились волны тугого жара. А за столом, в компании кувшина с пивом, устроились двое: высокий мужчина, чьи кудри, рыжие, точно огонь, падали на плечи, и сухощавый старик, лысина которого блестела, словно ее обмазали маслом.
Оба они подозрительно уставились на Ивара, а затем на обветренных лицах расцвели одинаковые улыбки.
– Это же Ивар, клянусь клыками Фенрира! – рявкнул рыжий, и с силой хлопнул старика по плечу.
– Без тебя вижу, – ответил тот. – Пока еще не ослеп, слава Одину…
– Как я рад вас видеть, – проговорил Ивар, подходя к столу. – Забери меня тролли, рад…
Он обнялся сначала с рыжим Нерейдом, затем с Арнвидом, который с момента их последней встречи, как показалось, стал еще меньше ростом и суше. Но в выцветших глазах светился все тот же ум, более острый, чем лучшие клинки Северных Земель.
– Сколько же я вас не видел? – спросил Ивар, садясь за стол.
– Три года, – ответил Арнвид, – с самого дня твоей свадьбы. С того времени ты, я смотрю, обжился, оброс хозяйством… Стал настоящим бондом. А ведь когда-то был славным викингом…
– Ага, как вспомню только его первый бой – смех разбирает! – влез в разговор ядовито ухмылявшийся Нерейд. – Сколько раз тогда пришлось ему портки менять?
– И вовсе даже не пришлось, – ответил Ивар, ощущая, как в глубине души шевельнулись давно забытые воспоминания о событиях пятилетней давности.
Тогда он был всего лишь батраком, а Рагнхильд – дочерью его хозяина, грозного бонда Аки Золотая
