было кончено в считанные секунды. Расстреляв по два диска и видя, что никто из немцев не подает признаков жизни, танкисты решили сходить на разведку. Они достали автоматы и выбрались наружу. Прячась за кустами, они приблизились к мосту. Осмотрев тела, они убедились, что все немцы мертвы. Но удивительно, что все без исключения трупы были в офицерской форме, русских солдатских сапогах и без каких-либо знаков различия. Лейтенант Воробьев приказал своим подчиненным быстро их обыскать. Однако ни у кого из немцев не оказалось не только каких-то документов, но даже пустяковой бумажки. Только у одного, лежавшего у изрешеченного пулями мотоцикла, человека в черной эсэсовской форме, во внутреннем кармане френча Александр Васильевич обнаружил прямоугольную серебряную табличку с выгравированными на ней несколькими рядами букв и цифр.
Танкисты скинули трупы в реку. Туда же они скатили и приведенные в негодность мотоциклы. Еще раз осмотрев изуродованное полотно моста и толкнув напоследок ударом сапога в зеленую воду реки соскочивший с автомобильного колеса никелированный колпак с отчеканенной на нем «мерседесовской» звездой, лейтенант Воробьев посчитал задачу выполненной и приказал возвращаться к своей машине. Отъехав от места боя примерно на километр, они замаскировали танк под кронами буйно разросшихся прибрежных деревьев, после чего устроили себе небольшой, но несомненно заслуженный отдых. Вволю накупавшись в теплой мутноватой воде и закусив, чем Бог послал, танкисты двинулись в обратный путь, так как время шло к вечеру и следовало поторапливаться. И тут судьба приготовила им новое, но как впоследствии оказалось, спасительное испытание. В сумерках танк напоролся на вкопанный в землю рельс и порвал правую гусеницу. Поняв, что вернуться до полуночи они не успеют, лейтенант Воробьев, невзирая на запрет, попытался связаться со штабом батальона по радио, но безрезультатно. Разводить костер было рискованно, так как можно было привлечь внимание ночных бомбардировщиков. Поэтому пришлось ремонтировать гусеницу в темноте при свете единственного, довольно слабого фонарика. На рассвете, вконец измученные и ожидающие хорошего нагоняя за опоздание к контрольному сроку, они на всех парах примчались на оставленную вчера лесную просеку, но родного батальона там уже не застали. Некоторое время они невесело размышляли о том, что дальше предпринять, но тут на просеке показался знакомый почтальон из их полка.
– Вы что тут встали, мужики? – удивился тот, приблизившись к танку. – Ваш Усов с утра рвет и мечет по поводу вашего отсутствия.
– Да понимаешь, дело-то какое, – ответил за всех Александр Васильевич. – Гусеница у нас вчера в пути лопнула, вот мы и припозднились. Ты не подскажешь, где теперь наши стоят?
Почтальон объяснил им, как быстрее добраться до расположения батальона, и, прощаясь, добавил:
– Поспешайте, товарищ лейтенант. А то с самого утра по всему полку Смерш всех подряд трясет. Все какие-то немецкие машины ищут
