мобильных, про появление в зале пьяных, сумасшедших, не говорю про сердечные приступы или приступы астмы. Случалось всякое. Я всегда на это старался отреагировать адекватно, спасти спектакль и никогда не гневался. Но когда во время спектакля отдельные зрители демонстративно встают и так же демонстративно, чтобы видел не только я, но и вся публика, уходят, я сержусь. Я какое-то время никак не мог понять причины своего гнева. Во-первых, такие демарши встречаются очень редко, во-вторых, рассуждал я, человек купил билет, и если ему не нравится, он может делать что хочет, в-третьих, если я вышел на сцену, то должен быть готов ко всему, ну и так далее… Это я всё понимал, но продолжал сердиться. И вот однажды, намеренно не буду говорить в каком городе, я исполнял спектакль «Дредноуты», и в самом конце спектакля из середины зала, из третьего ряда, встала пара в светлых одеждах. Высокий и очень полный мужчина и с ним молодая блондинка. Я в это время исполнял очень важный для спектакля фрагмент, к которому долго готовил зрителей и шёл сам. То, как они встали, и то, как выходили, было не просто покидание зала, это было выступление. Да ещё, уходя, блондинка сказала мне во всеуслышание: «Мой муж про эти корабли знает всё лучше вас». Ох, я тогда и отыгрался на этой паре, под одобрительный смех всего зала! Признаюсь, жестоко отыгрался. И тогда же понял, почему сержусь на подобные демарши. Мне в такие моменты обидно не за свой спектакль и даже не за то важное и дорогое, что в этих спектаклях для меня есть. Мне всегда обидно за атмосферу в зале, и ещё я не терплю наглости, наглость ничем не может быть оправдана.
Когда человек так демонстрирует своё пренебрежение, как сделала та пара в белых одеждах, он говорит не только мне и даже не столько мне… человек говорит всему залу: «Вы дураки, если сидите и смотрите этот спектакль, если смеётесь, аплодируете, плачете. Вы все тут дураки».
Я тогда понял природу своего гнева и счёл этот гнев праведным. Лично за себя я бы так гневаться не стал, но своих зрителей обижать не позволю никому. Хотя бы даже по той причине, что именно зрители и читатели оплачивают мою жизнь, покупая билеты и книги.
21 августа
Чувство отцовства – это необходимые мужчине чувство и опыт. Я совершенно уверен в том, что мужчине дети необходимы для того, чтобы (это странно прозвучит) жизнь была яснее и даже проще. Я имею в виду не упрощение, а скорее, ясность жизни. И ещё уверен, что мужчине с рождением детей тянуть нельзя. Мой опыт показывает, что если мужчина лет до тридцати пяти не подержал на руках своих детей, он либо уже не сможет ощутить радости отцовства, даже если у него появятся дети в более позднем возрасте, либо будет так сильно любить своих поздних детей, что залюбит их, изломает им жизнь и в итоге этих детей потеряет. Бывают исключения, но они редки.
Мужчине, которого можно назвать мужчиной, в сущности, нужно очень немного. Так естественно стараться и трудиться, ощущая, что ты трудишься ради детей, потому что трудиться для самого себя – это довольно стыдно. Детям тоже, в сущности, нужно не очень много. Но мужчине,
