Нового Завета: церковная иерархия, по мнению публициста М. Пантюхова, «распинает голодный народ» подобно древним «князьям церкви», распявшим в І в. Иисуса Христа, звавшего людей к Царству свободы и справедливости[253]. В подобного рода публицистике явно прослеживается эксплуатация идей христианского социализма для сиюминутных нужд советской власти. Позднее, когда нужда в лояльности верующих к изъятию отпала, любые попытки религиозных деятелей найти компромисс с органами государственной власти вновь стали рассматриваться как «конформизм», попытка путем приспособления к новым историческим условиям сохранить влияние на верующих.
В агитационной работе в период изъятий использовались не только авторитет лояльно настроенного духовенства и религиозные чувства верующих, но и тема социальной справедливости, обостренная в народных массах в революционные годы. В северо-осетинской прессе сообщалось о желании разных слоев населения (рабочих, студентов, интеллигенции, прогрессивного духовенства) изъять ценности из храмов для помощи голодающим[254]. Обращает на себя внимание широкое использование метода противопоставления простых верующих и «прогрессивного» духовенства с архиереями и антисоветски настроенным духовенством, особенно патриархом Тихоном. Патриарх в прессе выставлялся как противник не только нуждающегося народа, но и верующих вообще, пришедший в Церковь для разложения ее изнутри. Газета «Горская правда», играя на религиозных чувствах верующих, писала, что Иисус Христос «не признал бы в патриархе Тихоне своего ученика»[255]. Используя чувства верующих и традиционное желание народа помогать нуждающимся, сторонник изъятий штатный священник Казанского кафедрального собора г. Ставрополя В. Иванов заявил, что «не может быть русского человека, который был бы против изъятия ценностей в помощь голодающим и все духовенство, безусловно, пойдет навстречу Советской власти в этом святом деле»[256].
По мнению кубанского историка Н.Ю. Беликовой, политика изъятия церковных ценностей, задействованных в послереволюционной модернизации России, не расколола духовенство, а выявила процесс формирования новой внутрицерковной системы на Северном Кавказе. Из контекста работы Н.Ю. Беликовой совершенно очевидно, что речь идет об обновленчестве[257].
Проанализировав методы агитации среди верующих и сочувствующих Русской Православной Церкви на Ставрополье и Тереке, можно придти к однозначному выводу об использовании всех доступных местной советской власти на тот момент возможностей для достижения лояльного отношения населения и мирного хода изъятия. Начав подобного рода агитационную кампанию, государственная власть была вынуждена встать на путь раскола духовенства на «советское» («прогрессивное», «лояльное», «обновленческое») и «реакционное» («контрреволюционное»), попытавшись добиться нейтрализации церковной оппозиции руками самих верующих.
Постепенное
Пантюхов М. Распни его!!! //Горская правда. 1922. № 86, 16 апреля. С. 1
Голос трудящихся // Горская правда. 1922. № 98, 3 мая. С. 3; Пантюхов М. Ваша позиция осуждена // Горская правда. 1922. № 98, 3 мая. С. 1; Церковные ценности голодающим //Горская правда. 1922. № 104, 10 мая. С. 2
Церковные ценности голодающим //Горская правда. 1922. № 99, 4 мая. С. 2; Воззвание свободомыслящей группы духовенства ко всем верующим христианам // Горская правда. 1922. № 105, 11 мая. С. 3
Ставропольское духовенство и верующие об изъятии церковных ценностей // Власть советов. 1922. №
599,5 апреля. С. 2
Беликова Н.Ю. Указ. соч. С. 81
