точки зрения, необходимо иметь творческое воображение, и только оно движет науку вперед»[49]. Кант во всех своих работах проявил блестящие образцы такого воображения, однако ему, видимо, изменила интроспекция (самонаблюдение), ибо в данном случае он не пошел вглубь проблематики изобретения, сосредоточившись на важных, но более периферийных аспектах рассматриваемой темы. Уже то, что он, говоря об изобретении, ссылается на художника, а не на ученого, политика и др., показывает, что творческий пафос первого кажется ему наиболее очевидным. Но здесь же, противореча себе, он заявляет: «Если же он (художник) изготавливает по образцам, которые не могут встречаться в опыте, то они называются причудливыми, неестественными, карикатурными… Мы часто и охотно играем воображением, но и воображение (в виде фантазий) также часто, а иногда и весьма некстати, играет нами»[50]. Противоречие здесь в том, что произведение, выполненное по образцам опыта (которые встречаются в опыте), трудно бывает отнести к изобретениям, а не к репродукциям. К тому же отождествление воображения с фантазией, встречающееся и сегодня в некоторых психологических работах, нельзя признать корректным. Формально они похожи, поскольку оперируют представлениями, но фантазия, в принципе, свободна от любых ограничений, в том числе и от законов науки (гравитации, сохранения энергии и пр.), поэтому легко создает Perpetuum mobile, новые источники энергии, гиперболоиды и т. и., и чаще всего этим и занимается. В то время как воображение, о котором говорил Эйнштейн, ограничено уровнем знания, ресурсов и других возможностей, имеет определенные цели и решает те задачи, которые служат достижению этих целей, требует огромных волевых, интеллектуальных и иных усилий.
Научное воображение отличается от фантазии, по крайней мере в одном, но решающем, пункте, а именно, оно методически дисциплинированно. В силу этого компетентный профессионал не станет изобретать «вечный двигатель», не займется темами из области лженауки; он знает, что они табуированы, понимает, почему это сделано и осознанно поддерживает такие запреты и ограничения. Кант, своим сближением, вплоть до отождествления, фантазии и воображения, ушел от анализа изобретательства, ограничившись только постановкой вопроса. Спустя некоторое время эту линию в философии продолжили другие, в числе которых особенно выделяется русский философ И. И. Лапшин (1870–1952), автор известной работы «Философия изобретения и изобретение в философии».
У Канта по данной теме можно выделить также следующие положения.
1. О возбуждении или сдерживании воображения. Автор называет различные вещества – яды, грибы, напитки и пр., влияющие на воображение, показывает последствия их использования, отмечает позитивное воздействие таких, казалось бы, не заслуживающих внимания источников, как огонь в камине, пенящиеся струи ручья, музыка и др. Преувеличенное восхваление, отмечает Кант, особенно делаемое заранее, до знакомства с объектом, вызывает не усиление, а ослабление воображения, – в силу