покатил веселее.
Андрюша вытянул вперед голову и сказал:
– Одна тайна набегает на другую. Кто мог ожидать?
– А что там? – спросил из угла кузова Вениамин.
– Торцовая мостовая. Это тоже майор-помещик баловался?
– В этих местах помещики не жили, – сообщил Вениамин. – Слабое развитие сельского хозяйства.
Солнце скрылось за синим длинным облаком. Встречный ветер стал зыбким, резким, словно впереди открыли дверь в холодильник. Грузовик дребезжал, ревел, одолевая подъемы.
– А эта дорога только до Ручьев? – спросил Андрюша.
– Дальше пути нет. Тайга, болото, горы, – сказал Эдуард. – Край света. Так и живем.
Вениамин стал кашлять. Надрывно и скучно. Ему было стыдно, но остановиться он не мог. Эдуард достал из верхнего кармана пиджака пачку таблеток и спросил:
– Без воды сможешь проглотить?
– Смогу, – сказал Веня.
– Глотай. К утру пройдет. У меня здесь дисквалификация наступает. Воздух чистый, никто не болеет. И я, фельдшер, по совместительству руковожу культурой.
Василий включил фары. Темнота сразу поглотила тайгу.
Через несколько минут машина выкатила на вершину холма, и впереди в распадке показались уютные теплые огоньки. Грузовик замер, словно Василий хотел, чтобы его пассажиры ощутили бесконечную благостную тишь этого вечера.
И вдруг в эту тишину вплелся, не нарушая, а лишь подчеркивая ее совершенство, далекий ясный девичий голос, который пел нечто сказочно печальное, трогательное и нежное.
Голос был лесным, он принадлежал вечеру и небу, луне и первым звездам, шуршанию листвы вековых берез у дороги.
– Что это? – прошептала Элла Степановна.
Василий не ответил. Достал папиросы и закурил, стараясь не шуметь.
– Наяда, – сказал Андрюша, поднимаясь в кузове и всматриваясь вперед. Он был не чужд сентиментальности.
– Шуберт, – сказал Вениамин. – Си минор.
– Наша, – улыбнулся Эдуард Олегович, и его зубы блеснули голубым. – Ангелина. Занимается у меня в самодеятельности. Должен отметить, что она отлично закончила сельскохозяйственный техникум и недавно вернулась в родные края. Изумительная у нас молодежь.
Этой фразой и резким голосом Эдуарду удалось нарушить очарование сказки. Грузовик скатился с холма, вызвав негодование собак, миновал крайние дома, потом Эдуард постучал в кабину, веля Василию остановиться перед высоким, серебряным от старости бревенчатым домом.
– Здесь мы вас и разместим, – сказал Эдуард Олегович. – Школа у нас начальная, – добавил он, спускаясь на землю. – Небольшая, в данный момент находится в состоянии ремонта. Клуб активно используется молодежью, сам я размещаюсь в здании клуба, в одной комнате. А этот дом доступен. Семья невелика, а от скромной мзды никто не откажется… Вам гостиницу оплачивают?
Эдуард выразительно посмотрел на Эллу Степановну. Ему вообще нравилось глядеть на нее под различными предлогами.
– Мы,
