слышать ребячьи голоса, обнимать маленьких детишек, доверчиво прижимающихся к ней щекой, и кормить их с ложечки. Все это у нее могло быть. И ничего из этого не было. Промучившись еще пару лет, Колбасова приняла предложение возглавить затерянную в горах биостанцию. Во главе такого заведения обязательно должен был стоять доктор наук, но никто не хотел срываться с насиженного места, хотя должность и предполагала неплохую зарплату. Анастасия Геннадиевна согласилась. Жизнь ее текла размеренно, спокойно и почти без сожалений, пока не появилось это яйцо… Колбасова моргнула. Ей показалось, что внутри яйца шевельнулась какая-то тень.
«Этого не может быть, – подумала она, – яйцо же сплошное, очень плотная скорлупа».
Она присмотрелась, но больше ничего подозрительного не заметила. За спиной у Анастасии Геннадиевны прошуршали шаги. Директор встала.
– Юрий, я желаю вам удачи, – мягко сказала она вошедшему Бадмаеву, которому симпатизировала. Несмотря на то что ботаник был башкиром, он напоминал ей о сыне, который у Колбасовой мог быть, но которого, увы, не было. Бадмаев был одет в плотную куртку и сапоги. На спине висел большой рюкзак. Из кармана торчала антенна рации.
– Я не знаю, где они, – сказал ботаник, галантно поцеловав руку Колбасовой, словно она была королевой, а он – ее подданным, – я не знаю, где они, но я буду их искать.
– Бог в помощь, – ответила Анастасия Геннадиевна, – будьте осторожны, Юрий Рашидович, и возвращайтесь быстрее. Если что, связывайтесь с нами по рации. Валерий Шварц и наш завхоз всегда могут выйти вам на подмогу.
Бадмаев коротко кивнул, бросил последний взгляд на яйцо, кроваво-красное в свете ламп, и вышел.
Рязанцев очнулся оттого, что над ним кто-то рыдал. Он с трудом открыл глаза, запорошенные пылью, и скорчился от боли в ноге. Полковник лежал на твердых камнях довольно далеко от склона, с которого упал. Над ним склонилась Ева. Горячие капли падали из ее глаз прямо на щеки Владимира Евгеньевича.
– Привет, моя дорогая, – с трудом выдавил полковник, наклоняясь в сторону и отплевываясь от мелкого щебня, набившегося в рот.
Вместо ответа девушка заплакала еще горше и провела прохладной ладонью по его лбу.
– У нас есть вода? – спросил Рязанцев, пытаясь сесть, но отчаянная боль в ноге заставила его вновь опуститься на землю.
– Нету, – покачала головой его невеста, – но скоро воды тут будет сколько угодно.
Владимир Евгеньевич поднял глаза. Туча, которая недавно занимала только краешек горизонта, теперь разрослась на полнеба. Золотое солнце потухло, сожранное черной мохнатой массой, в глубине которой сверкали молнии. Изредка доносились глухие раскаты грома. Полковник оценил ситуацию, и ему стало нехорошо.
– Ева, – сказал Рязанцев, глядя на заплаканную девушку, – нам нужно срочно уходить отсюда.
– Я знаю, – кивнула Ершова, – мы в узком горлышке.
